Злой умысел

Она прямо и открыто смотрела в глаза мужу. Она никогда прежде ему не лгала и теперь не собиралась.

– Не знаю… я ничего не знаю. Сначала я даже думала, что он мной овладел, но этого не случилось. Моя подруга-соседка быстро отвела меня к врачу, и… словом, ничего не было. Я пыталась добыть у него негативы, но он их мне не отдал. А потом мои соседки просто посоветовали мне обо всем забыть. Чтобы воспользоваться снимками, ему необходимо было письменное разрешение с моей подписью – это в том случае, если на фотографии легко можно меня узнать… Ну а если нельзя – тогда какая, в сущности, разница? Я очень хотела получить негативы, но у меня не вышло… Поначалу он даже прозрачно намекнул, что я подписала необходимые бумаги, а потом рассмеялся и сказал, что пошутил… Я была как мертвая тогда, ну, от отравы… Когда я уходила от него, у меня в глазах было черно… А потом он показал карточки руководителю агентства, и тот стал приставать ко мне. Говорил, что карточки необычайно волнующие, правда, упомянул, что на них я в длинной рубашке… вот я и подумала, что самого ужасного все же не произошло… Я ни разу не видела эти карточки… ни единой! И Маркуса никогда больше не встречала. Я ведь и подумать не могла, что стану женой политика… и что мы будем так беззащитны…

…А теперь этот мерзавец делает что хочет. Фотографии были просто ужасны. Это была самая настоящая порнография. На Грейс была лишь эта дурацкая черная ленточка на шее – ленточка, которой она никогда и в глаза не видела… Внимательнее присмотревшись к снимку, Грейс увидела, что она выглядит просто полусонной. Ей искренне казалось, что это заметно всем. Но для тех, кто захотел бы увидеть мерзость и грязь, это было как раз то, что нужно… Грейс поверить не могла, что с ней поступили столь безжалостно. Маркус покончил с ней и с ее жизнью, и все это лишь с помощью какой-то жалкой фотокарточки… Она сидела молча, во все глаза глядя на Чарльза, и плечи ее беспомощно опустились, когда она увидела его лицо, искаженное болью… То, что она, защищаясь, застрелила отца, было ужасно, но как он это объяснит своим коллегам, детям?..

– Не знаю даже, что и сказать. Я не могу поверить, что ты на такое способна. – Подбородок его предательски дрожал. Он не в силах был смотреть на жену, просто отвернулся и заплакал. Страшнее этих слез ничего нельзя было себе вообразить. Лучше бы он ударил ее, убил…

– Я не делала этого, Чарльз… – слабым голосом, заливаясь слезами, сказала она. Она уже понимала, что их браку пришел конец. Маркус сделал свое грязное дело… – Я была одурманена…

– Какой же ты была дурочкой… какой дурочкой… – Да Грейс этого и не отрицала. – Но какой же он сукин сын, какой отъявленный подонок!

Она кивнула молча, уже не в силах ничего сказать в свою защиту. А минуту спустя Чарльз поднялся и, сжимая в руке журнал, медленно стал подниматься наверх, в спальню. Грейс не пошла следом за ним… У нее просто не было сил подняться, но одно она уже знала твердо. В понедельник, после пикника, она уйдет. Она должна оставить их всех… Она не имеет права принуждать их все это выносить из-за нее…

Фотографию показали в вечернем выпуске новостей, и разгорелся новый скандал, да такой, что телевидение и радио просто с цепи сорвались… Об этом кричали на каждом углу. Партнеры и помощники Чарльза отчаянно пытались объяснить, что произошла ошибка, что девушка на фотографии просто очень похожа на миссис Маккензи, но сама миссис Маккензи хранила молчание. А на следующий день показали интервью с Маркусом. Волосы его совсем побелели, и вообще он выглядел довольно жалко, но со злобной ухмылкой подтвердил, что на фотографиях не кто иной, как Грейс Маккензи, урожденная Адамс, и что у него имеется письменное разрешение, которое он может предъявить в качестве доказательства своей правоты. Он развернул бумагу, продемонстрировал ее всем и объяснил, что она позировала ему в Чикаго восемнадцать лет назад.

– Это была горячая девчонка… – улыбаясь, сказал он. И, глядя на фотографии, в это легко было поверить.

– Она сильно нуждалась в деньгах в то время? – спросил журналист, пытаясь сделать вид, что ищет оправданий для ее «морального падения».

– Вовсе нет. Просто ей все это ужасно нравилось, – с той же улыбочкой ответил Маркус. – Знаете, некоторым женщинам это доставляет наслаждение…

– А она дала вам разрешение на коммерческое использование фотографий?

– Конечно! – Вопрос этот, казалось, глубоко оскорбил его.