Законный брак

Это стремление проявляет себя повсюду и порой принимает самые удивительные формы. Мои знакомые – самые большие противники стереотипов и враги системы на свете, с ног до головы покрытые татуировками, – вдруг решают пожениться. Самые большие любители случайных сексуальных связей, каких я знаю, тоже женятся (нередко это кончается катастрофически, но они все же пытаются!). Женятся даже глубокие мизантропы, несмотря на обоюдное отвращение ко всему человечеству. Я вообще знаю очень мало людей, которые не попытались бы хотя бы раз в жизни вступить в длительные моногамные отношения в той или иной форме, – даже если эти отношения не скреплялись законно или официально, в церкви или зале регистрации. Большинство моих знакомых пробовали заключить длительные моногамные отношения даже несколько раз, несмотря на то что предыдущие попытки заканчивались разбитым сердцем.

Даже мы с Фелипе, два боязливых разведенных человека, гордящихся своей богемной независимостью, постепенно начали создавать собственный мирок, который подозрительно напоминал брак еще до вмешательства иммиграционной службы. Ведь еще до того, как мы услышали о существовании офицера Тома, мы жили вместе, строили планы и спали в одной кровати; у нас были общие деньги, мы принимали друг друга во внимание, когда планировали будущее, и отказались от отношений с другими людьми. Что это такое, если не брак? Мы даже устроили церемонию и принесли клятвы верности. (Даже две церемонии!) Мы выстраивали нашу жизнь сообразно этой системе отношений, потому что нам чего-то не хватало. Как не хватает многим. Нам не хватает близости, хотя она чревата эмоциональными травмами. Мы жаждем близости, даже если не понимаем, что это такое. Мы жаждем близости, даже когда любить так, как любим мы, незаконно. Даже когда нам внушают, что нужно жаждать чего-то еще – чего-то более благородного, более возвышенного. Но мы все равно хотим близости с другим человеком, и у каждого на это свои, глубоко личные причины. Никому еще не удавалось разрешить эту загадку, и никто пока так и не сумел запретить нам этого хотеть.

Фердинанд Маунт пишет: «Несмотря на все попытки власти предержащей умалить значение семьи, уменьшить ее роль и даже искоренить ее в принципе, мужчины и женщины упрямо продолжают не только размножаться и производить потомство, но и жить парами». (И я бы к этому добавила, что не только мужчины и женщины, но и мужчины и мужчины продолжают упрямо жить парами. И женщины и женщины. От этого власть имущие, разумеется, приходят в еще большее бешенство.) Столкнувшись с реальностью, репрессивные власти в конце концов всегда сдаются, смирившись с неизбежностью человеческой тяги к созданию пар. Но они не сдаются без боя, эти мерзкие авторитеты. Их поражение всегда проходит по одной и той же схеме, которая, как утверждает Маунт, в западной истории постоянно повторяется. Сначала до властей медленно доходит, что невозможно заставить людей предпочесть спутника жизни преданности высшему делу – и потому брак невозможно искоренить. Но, оставив попытки по полному уничтожению брака, они начинают пытаться его контролировать, придумывая различные сдерживающие законы и ограничения. Когда отцы Церкви наконец смирились с существованием брака в Средние века, они немедленно навалили на брачующихся целую кучу новых суровых условий: жениться теперь разрешалось только в присутствии священника; для женщин устанавливалось понятие ковертюры и т. д. Потом церковники и вовсе сошли с ума, пытаясь контролировать все аспекты брака, вплоть до частных сексуальных отношений между супругами.

К примеру, во Флоренции начала семнадцатого века монаху по имени брат Керубино (девственнику, разумеется) дали экстраординарное поручение: он должен был написать учебник для христианских мужей и жен, в котором прояснялось бы, какие виды половой активности приемлемы в христианском браке, а какие нет. «В половом акте, – писал брат Керубино, – не должны участвовать глаза, нос, уши, язык и любые другие части тела, не являющиеся необходимыми для продолжения рода». Женщина могла смотреть на мужское достоинство супруга, только если тот заболел, а не для развлечения, и ни за что не позволять, чтобы муж увидел жену голой: «Никогда не позволяй себе, женщина, представать неприкрытой перед супругом!» И хотя христианам не возбранялось время от времени мыться, намеренное мытье с целью достижения приятного запаха и увеличения собственной сексуальной привлекательности приравнивалось к дьявольским проискам. Также нельзя было трогать супруга или супругу языком. Нигде! «Дьявол знает, как проникнуть между мужем и женой! – сокрушался брат Керубино. – Он заставляет их целовать и трогать не только пристойные части, но и непристойные. Одна только мысль об этом нагоняет ужас, испуг, оцепенение…»