39  

И почему только у нас ничего не вышло?

Беда влюбленности конечно же в том, что это мираж, оптический обман – точнее, эндокринный обман. Влюбленность и любовь – далеко не одно и то же. Влюбленность – это что-то вроде двоюродного брата любви, сомнительного типчика, который вечно просит денег взаймы и никак не может найти нормальную работу. Когда человек влюбляется, он на самом деле не видит объекта своих чувств – его просто завораживает собственное отражение в зеркале. Он совершенно опьянен фантазией о завершенности, которую проецирует на абсолютно незнакомого человека. В таком состоянии нам свойственно приписывать возлюбленным поистине невероятные вещи, которые могут оказаться и не оказаться правдой. Мы воспринимаем своего возлюбленного как почти божество, даже если наши друзья и родные ничего такого не замечают. Для одного – Венера, для другого – тупая блондинка; ваш личный Адонис кому-то может показаться занудным неудачником.

Разумеется, все влюбленные смотрят на своих партнеров сквозь розовые очки, и иначе и быть не должно. Это естественно и даже разумно – слегка преувеличивать добродетели наших любимых. Карл Юнг говорил, что первые полгода большинства романов почти для всех людей являются периодом, когда мы проецируем на партнера свои представления. Ну а влюбленность – это то же проецирование, но умноженное во сто крат. В отношениях, основанных на головокружительной влюбленности, нет места здравому смыслу; это царство заблуждений, в котором возможность окинуть вещи трезвым взглядом попросту отсутствует. Очень точное определение влюбленности дал Фрейд: «Слишком высокая оценка объекта». Еще лучше выразился Гёте: «Когда двоих людей друг в друге устраивает абсолютно всё, можете быть уверены – они ошибаются». (Но сам-то, сам-то, бедняга! Даже он оказался беззащитным перед влюбленностью – несмотря на всю мудрость и опыт. Непробиваемый старый немец в возрасте семидесяти одного года потерял голову от совершенно неподходящей ему девушки, девятнадцатилетней красотки Ульрике, которая отвергла его предложения о замужестве, сделав стареющего гения таким несчастным, что он написал реквием собственной жизни, завершив его словами «Я потерял весь мир; я потерял себя».)

В подобном состоянии острой лихорадки невозможно оценивать вещи объективно. Настоящая, здравая, зрелая любовь – это когда год за годом выплачиваешь кредиты и забираешь детей из школы – основывается не на влюбленности, а на привязанности и уважении. И слово уважение, которое происходит от латинского respicere [13] (смотреть), предполагает, что вы действительно видите человека, который стоит рядом с вами, – что совершенно невозможно, когда вас окутывают клубы романтических иллюзий. В тот момент, когда на сцену выходит влюбленность, реальность исчезает, и очень скоро мы начинаем совершать безумные поступки, которые никогда не пришли бы нам в голову в полном здравии ума. К примеру, в один прекрасный день мы можем сесть за компьютер и написать страстное любовное письмо шестнадцатилетнему монаху из Лаоса. Или что-то в этом роде. А когда через годы страсти поулягутся, мы начинаем спрашивать себя: «И о чем я только думала?» Ответ на этот вопрос, как правило: «Ни о чем».

Психологи называют это состояние одержимости «нарциссическая любовь». Я его называю «период от двадцати до тридцати лет».

Я вовсе не хочу сказать, что имею что-то против страстной влюбленности. Конечно нет! Самые волнующие ощущения в моей жизни возникали, именно когда я была одержима романтическим бредом. Такая любовь заставляет нас чувствовать себя супергероями, наделенными сверхчеловеческими силами и бессмертием. Мы излучаем жизнь, не нуждаемся во сне, а вместо кислорода наши легкие питает объект желаний. И хотя в конце этот опыт может оказаться весьма болезненным (для меня это всегда так и заканчивалось), мне искренне жаль того, кто прожил жизнь, так и не узнав, что это такое – эйфорическое слияние с другим человеческим существом. Вот что я имею в виду, говоря, что рада за Карлу и монаха. Я рада, что у них есть возможность испытать это наркотическое блаженство. Но я также очень, очень рада, что на их месте не я.

Потому что одно о себе я знаю наверняка, да и пора бы к сорока годам: влюбленность уже не для меня. Когда она заканчивается, я всегда чувствую себя так, словно меня пропустили через мясорубку. Не сомневаюсь, есть пары, для которых история любви начинается с искрящегося костра страсти, язычки которого с годами постепенно прогорают и превращаются в теплящиеся угольки стабильных, здоровых отношений. Но я так и не выучила этот фокус. На меня влюбленность всегда действует одинаково: уничтожает всё, причем довольно быстро.

  39  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×