Тирмен

– Разрешите предъявить, товарищ старший лейтенант?

Ну-с?

«Канари Андрею Ивановичу. Вам предписывается отправиться в местную командировку сегодня…»

Все чин-чинарем. Только не слепым шрифтом на папиросной бумаге – кривые буквы плясали «цыганочку» на листке, выдранном из блокнота. У старшины и в лучшие годы с почерком был полный аврал.

«Место работы: больница № 4 (неотложка), круг 18-го троллейбуса…»

Адрес верный. Откуда только узнал, псих? Цель командировки: «личный отчет», как уже было доложено «почетным гражданином города». Вместо подписи – веселый рисуночек: сжатый кулак с торчащим большим пальцем, весьма похожий на кукиш. Татуировка не вместилась, зато внизу красовалось знакомое:

И понимай, как знаешь!

Посмотрел тирмен Кондратьев в радостные глаза психа Канариса. И внезапно захотел обратно на «минус третий», в уютное помещение Г-211. Василий Александрович, Владислав Владиславович, выручайте!

А как не выручили, то сгреб Адмирала одной левой – за ворот, поближе к горлу.

– Himmelherrgottnochmal! Колись, старшина, живо! Der Teufel soll den Kerl buserieren!..

Почему по-немецки, и сам не понял. Фронтовая привычка, видать.

Мигнул Канарис: раз, другой, третий. Губами слюнявыми плямкнул:

– Стравусы!

Разжались пальцы безотказной шуйцы. Не выдержал Петр Леонидович – застонал. Что у них там, на Сабуровой даче, санитары в отпуске?

– Стравусы! – уверенно повторил псих, присаживаясь рядом на скамейку. – Лучше всего «Гремми». Виноват, товарищ старший лейтенант, «Эмми»…

– Страусы, – непонятно для кого перевел Кондратьев. – Эму. Австралийские.

От Канариса он был готов удрать даже в Австралию. «Там девки пляшут голые, там дамы в соболях…» Или это не в Австралии? Зря от вертолета отказался. Предлагал Боря, добрая душа!

– Стравусы! – с еще большей уверенностью констатировал псих. – Замкнутый цикл, тыща товарных стравусей в год. Главное в них – мясо, но кожа, перья и эти… яйца. Взрослые стравуса, старшой, ростом с тебя будут…

Канарис смерил оторопевшего Кондратьева внимательным взглядом:

– Точно с тебя, старшой. Метр девяносто, никак не меньше. И худые такие же. Перо на шляпки бабские идет и на поплавки. Самое то, в магазинах рыбаки метлой метут…

– Шамилей, – уточнил Петр Леонидович, уже ни на что не надеясь.

Псих не слушал. Глаза горели, острым клювом вытянулся нос, из горла несся клекот.

– Забивают их, старшой, когда они и весом с тебя становятся. Ну, может, меньше, кило сорок-пятьдесят. Полезного мяса маловато, конечно. Вдвое урезать надо, считай…

Старик поглядел в небо, где без забот веселилось майское солнце, и позавидовал стравусу. Всего-то и требуется австралийцу «Эмми» – до полста килограммов дотянуть. А там забьют без всякого тирмена, и свободен, как ветер в пустыне Виктория.

К Великой Даме воззвать, что ли? А еще говорят, не опаздывает!

– Я чего про стравусей этих, Петро? Отставка тебе положена, верно? Утром не попали, днем дострелят.

Не хотел Кондратьев, а вздрогнул. Черт бы побрал тебя, Канари! Совсем дурак – или прикидываешься?

– Вот и будем мы с тобой, старшой, два отставника на пенсионе. – Канарис подмигнул. – Силы есть, башка варит, наградные опять же положены. И стрелять больше неохота. Вот я, значит, про стравусей и вспомнил. Все разведал, повыяснял. Нет у нас в регионе стравусей, только в зоопарке. И то хилые, некондиционные. Ближайших в Орловской области разводят, в городе Новисиль. Концерн «Курочка Ряба». Назвались, идиоты! Хоть бы иначе как-то…

– «Стравус Рябко».

Старик попытался встать, но предательница-нога скользнула по траве, предательница-рука бессильно мазнула, не уцепив, по спинке скамейки. Нет, не упал – Канари подхватить успел. Сжал ребра так, что в глазах потемнело.

Усадил обратно.

– Крепко тебя приложило, Петро! Знал бы, какого козла по твою душу присылали, лично бы оформил. В три приема, чтоб полгода в параличе повалялся!

Петр Леонидович сцепил зубы. Серая папка, номер «12-а». «Неудачные стрельбы (1984–2008)».

– А ты, Андрей? Если бы повестка и вправду пришла? На меня – повестка? Если б ты знал заранее?

– Повестка? – Старшина Канари достал из кармана филькину грамоту с кукишем, ударил взглядом-прицелом. – На вопрос твой отвечу честно: хрен его ведает. Сам понимаешь, амнистии по нашим делам не бывает. Только я бы в лес коньяку захватил. Хлебнули бы с тобой напоследок, от души. И клянусь тебе чем хочешь – знал бы я заранее, так не промазал бы!.. Адресок безрукого, часом, не знаешь?