Джонни-ангел

В ответ он рассмеялся. Это был тот самый смех, который она хорошо помнила и по которому так сильно скучала. Джонни, милый Джонни… Как чудесно было видеть его, разговаривать с ним, прикасаться к нему! Неужели эта волшебная сказка закончится, как только она откроет глаза?

— Думаю, ты будешь видеть меня достаточно часто, — проговорил Джонни, и Элис, чье внимание было предельно обострено, сразу заметила, что он не сказал «во сне».

— А когда? Когда мы увидимся? — торопливо спросила она, с нежностью глядя на сына. Ей хотелось получить от него ответ, обещание, что они снова и снова будут встречаться в ее снах. Прошедшие две ночи были для Элис невероятно щедрым подарком, но этого ей было мало. Быть с ним — вот чего она жаждала всем своим существом.

— Сейчас, — ответил Джонни спокойно.

— Что ты хочешь сказать? Что значит — «сейчас»?

— Это значит, что, когда ты проснешься, я буду рядом.

— То есть, когда я проснусь, я… я не перестану видеть тебя? — Элис была уверена, что чего-то не поняла или не расслышала. Этого не может быть, говорила она себе и… надеялась. Надеялась вопреки всему.

Джонни только кивнул, и она с недоумением покачала головой.

— Но как это может быть? Ты можешь объяснить?

— Попробую. — Джонни улыбнулся. — Только сначала ты проснись.

— Проснуться?

— Ну да. Открой глаза, ну?

— Я… не хочу. Не хочу открывать глаза, потому что, если я проснусь, ты исчезнешь и все опять будет плохо. Нет, я не буду просыпаться! — Она даже топнула ногой, словно капризный ребенок, и Джонни укоризненно взглянул на нее.

— Ты все равно не спишь, я знаю, — сказал он настойчиво. — Пожалуйста, открой глаза, и ты все увидишь. Сама увидишь…

Элис не хотела подчиняться, но ничего не могла с собой поделать. От Джонни как будто исходила какая-то сила, сопротивляться которой она не могла. Ее глаза медленно открылись. Сначала Элис не увидела ничего, кроме мягкого сумрака больничной палаты, но когда ее глаза привыкли к тусклому освещению, она разглядела Джонни, который сидел в ногах ее кровати.

И он выглядел так же, как во сне!

— Господи! — воскликнула потрясенная Элис. — Кажется, я продолжаю спать! Или это лекарства так действуют?

— Это не лекарства, мама, — уверенно сказал Джонни. — Это я.

— Ты? Что ты имеешь в виду? — Элис продолжала смотреть прямо на него, и глаза ее были широко открыты. Похоже, она все-таки не спала, но если так… Нет, она ничего не понимала! Она видела Джонни, разговаривала с ним, но ведь этого просто не могло быть! Как можно беседовать наяву с умершим человеком? Наверное, она все-таки бредит или… или с ней творится что-то странное — такое, чему она не могла найти объяснения.

— Я имею в виду только то, что сказал: это я, — повторил Джонни. — Здорово, мам, правда? — В его глазах заблестели озорные искорки, но Элис вдруг почувствовала страх. Что с ней? Может быть, она тяжело больна и бредит? Или тоска по Джонни все-таки свела ее с ума?

Джонни, казалось, прочел ее мысли.

— Не бойся, мама, — ласково промолвил он. — Мне разрешили вернуться, но ненадолго. И видеть меня можешь только ты. Я думаю — это что-то вроде… привилегии. Когда-то я читал, что подобное случается с людьми, которые ушли слишком рано, оставив много дел незавершенными. Пока мне известно одно: прежде чем уйти окончательно, я должен все привести в порядок, только я пока не знаю точно, что именно я должен сделать и для кого. И как. Но, я думаю, мы с тобой сможем постепенно во всем разобраться.

— Джон Петерсон!.. — Элис приложила все усилия, чтобы ее голос звучал как можно строже. Она даже села на больничной койке и решительным жестом вздернула подбородок. — Скажи мне правду, Джон Петерсон: ты что, амброзии опился? Или у вас там есть какие-то свои, особые наркотики?

Элис и сама не знала, почему она так сказала. Разум ее по-прежнему пребывал в смятении. То, что сейчас происходило на ее глазах, противоречило всем ее знаниям и жизненному опыту. Она словно угодила в какой-то другой мир, в котором Джонни не умирал. Напротив, он выглядел здоровым и довольным и был, на ее взгляд, абсолютно реальным, но Элис не знала, насколько она может доверять своим чувствам. Контакты с обитателями параллельных миров были совсем не по ее части.

— Просто не понимаю, что происходит, — потерянно проговорила она после довольно продолжительной паузы. — Наверное, это все же болеутоляющее, которым меня здесь пичкают, — добавила Элис, обращаясь больше к себе, чем к сыну. Тот хотел что-то сказать, но не успел — в палату вошла дежурная сиделка, и Джонни исчез — исчез, словно его и не было, но Элис почему-то не испытывала никакой грусти. Можно было подумать, она и в самом деле поговорила с живым Джонни, и острое чувство потери, ежеминутно терзавшее ее на протяжении последних месяцев, наконец-то отступило. Напротив, настроение у нее было приподнятое, насколько это было вообще возможно в ее обстоятельствах.