Джонни-ангел

Едва повесив трубку, Элис бросилась к Джонни, чтобы рассказать ему обо всем. Бобби, к счастью, был у себя, он делал уроки в своей комнате, и она могла не бояться напугать мальчика. А он мог испугаться одного ее вида — до того бледной она была и так сильно дрожали у нее руки.

Выслушав ее, Джонни даже присвистнул.

— Он что, пил? — спросил он, и Элис пожала плечами.

— Не знаю. Когда они уезжали, Джим был как будто в порядке, — честно ответила она, но они оба знали: Джим вполне мог «заправиться» по дороге. Одна-две банки пива, бокал вина или порция джина — и вот результат: снова авария! А ведь он ехал не один, с ним была Шарли… Должно быть, подумала Элис, та авария пятилетней давности так ничему его и не научила: Джим по-прежнему не мог контролировать себя, не мог отвечать за свои действия. Она долго терпела его пьянство, но то, что случилось сегодня, стало последней каплей. Муж снова подверг опасности жизнь их ребенка, и Элис больше не могла ему доверять. Нужно было что-то решать.

Она все еще сердилась на Джима и на себя, когда около одиннадцати они, наконец, приехали. У Шарли была забинтована голова. Врачи велели ей пока избегать физических нагрузок; впрочем, они считали, что уже через неделю она сможет участвовать в соревнованиях, но Элис это не обрадовало. Она знала, что сложись обстоятельства иначе, и ее дочь могла остаться калекой или погибнуть.

Уложив Шарли в постель, Элис вернулась в кухню. Джонни к этому времени уже был в комнате Бобби. Джим был бледен как смерть, руки и губы у него дрожали, но он все же ухитрился налить себе чашку кофе и выпить ее залпом. Теперь он виновато смотрел на жену, ожидая ее реакции. Элис была вне себя.

— Ты хоть понимаешь, что из-за тебя Шарли могла погибнуть? — спросила Элис, с трудом сдерживая бушевавшую в груди ярость.

Джим не ответил, впрочем, ответа и не требовалось — они оба, к сожалению, хорошо знали, какими могут быть последствия автомобильных аварий.

— Я запрещаю тебе возить куда-либо детей, раз ты не можешь отвечать за свои действия, — отчеканила она, сурово глядя на мужа. — Можешь пить сколько угодно, но не смей садиться за руль, когда у тебя в машине находится кто-то из моих детей.

Джим промолчал. Отодвинув стул, он сел на него, низко опустив голову. У него был вид человека, потерпевшего серьезное поражение в жизни. Он сильно напугал Шарлотту, но самое главное — он напугал себя.

— Я знаю, ты имеешь право ругать меня, — проговорил он, наконец, и снова надолго замолчал, пытаясь собраться с мыслями. По его голосу и по всей его позе было хорошо видно — он знает, чем все могло закончиться. Опыт, горький опыт у него был.

— Если бы с ней что-то случилось, я бы никогда этого тебе не простила. И ты сам бы себе не простил, — добавила Элис, глядя на него в упор.

В глазах Джима блеснули слезы, и он поспешно отвернулся.

— Послушай, я все понимаю… Можешь ничего мне не говорить — я сам себя казню. После того, как это произошло, я… — Он покачал головой. — Я просто не думал, что все так… Я и выпил-то самую малость — две банки пива, не больше.

— Если ты не прекратишь пить, Джим, я вряд ли останусь с тобой. И заруби себе на носу: не смей возить детей в своей машине, ты не можешь отвечать не только за них, но и за себя. А детей я заберу с собой.

Она еще никогда не говорила Джиму ничего подобного, и сейчас ее слова поразили его точно молния.

— Ты это серьезно? — переспросил он, и в его глазах промелькнул самый настоящий ужас. Джим понял, что Элис выполнит свою угрозу. Пережитый страх, звонок из больницы — этого хватило, чтобы что-то в ней надломилось. Теперь она готова была идти на крайние меры. Хотя бы ради детей.

— Я же сказал — этого больше не повторится! — попытался оправдаться Джим, но Элис бросила на него такой взгляд, что Джим не стал продолжать. Не прибавив больше ни слова, Элис вышла из кухни, поднялась к себе и закрыла за собой дверь.

Джим появился в спальне примерно через полчаса. Элис уже лежала в постели, у нее не было ни сил, ни желания разговаривать с ним, и Джим это понял. Приняв душ, он молча лег рядом с ней и выключил свет. В темноте Элис хорошо слышала, как Джонни и Бобби возятся в соседней комнате. Она даже забеспокоилась, что муж может их услышать, но он, как видно, слишком переволновался за сегодняшний вечер и отвернулся к стене, еле слышно буркнув: «Спокойной ночи». А она еще долго лежала с открытыми глазами и думала, думала, думала…