Вторая попытка

— Все в порядке, — сказал он. — Я все понимаю. Просто… девочки расстроены… Нет-нет, дело не в тебе, а в их матери…

Фиона непонимающе посмотрела на Джона, стараясь сообразить, что он имеет в виду. Почему его дочери расстроены из-за своей матери? Ведь ее нет в живых уже два года. Или воспоминания нахлынули на них с новой силой, когда они попали в эту квартиру — с фотографий и с портрета на них снова смотрела их мать…

— Они считают, что моя любовь к тебе — предательство по отношению к Энн, — шепотом объяснил Джон, провожая Фиону в гостиную. — Считают, что я не любил ее, раз теперь хочу жить с другой женщиной.

— Но ведь она умерла два года назад, — непослушными губами выговорила Фиона.

— Понимаешь, наверное, им нужно время, чтобы привыкнуть к нашим с тобой отношениям…

А она посмела опоздать на целый час! Вряд ли это прибавит ей очки в глазах Кортни и Хилари. Фионе стало очень жаль Джона, когда она представила, как тяжело ему пришлось в эти дни.

Войдя в гостиную, она увидела двух молоденьких девушек, смотревших на нее строго и настороженно. Сестры сидели рядом на диване с таким видом, словно приготовились к встрече со злейшим врагом. Ни одна не проронила ни слова.

Фиона подошла к той девушке, которая показалась ей постарше. Наверное, это была Хилари.

— Здравствуй, Хилари, — сказала она как можно приветливее. — Я — Фиона. Приятно познакомиться. — Фиона старалась изо всех сил, чтобы голос ее звучал спокойно.

Девушка подняла на нее глаза, игнорируя протянутую Фионой руку.

— Я — Кортни, — угрюмо произнесла она. — И я считаю, что все, что вы оба делаете, — просто отвратительно!

Фиона не знала, что сказать в ответ. Она оглянулась на Джона. У него был смущенный и растерянный вид.

— Мне жаль, что вы так к этому относитесь, — сказала Фиона, обретя наконец дар речи. — Вообще-то я вас понимаю. Должно быть, это серьезное испытание для девушек в вашем возрасте, вам непросто понять вашего отца. Но я не пытаюсь отнять его у вас. Нам просто нравится проводить время вместе, но он никуда не собирается уходить.

— Это неправда. Он уже ушел. Он жил все лето у вас. Консьерж сказал, что он заезжал сюда всего пару раз за вещами.

Потом Джон рассказал Фионе, что это миссис Вестерман пронюхала обо всем и поспешила сообщить девочкам. Милая женщина!

— Мы действительно провели некоторое время вместе, — признала Фиона. — Вашему отцу одиноко без вас. — Фиона посмотрела на другую сестру, затем снова на Джона, который был белее мела. Он не ожидал от своих воспитанных дочерей такой реакции. Их поведение потрясло Джона. Казалось, он хорошо знает своих девочек — мягких, сердечных, деликатных. Джон всегда был верен их матери при жизни и ее памяти после смерти. Он сделал все, чтобы ее спасти, он был рядом до самого конца. С тех пор как Энни умерла, он всецело принадлежал своим дочерям. А чем ответили ему они?! Они отказывают ему в праве быть счастливым с другой женщиной. Заранее настроенные против Фионы, они даже не пытаются присмотреться к ней поближе. А этот вызывающий тон?! Эта озлобленность и наглость?! И это его славные девочки!

— Приятно познакомиться с тобой, Хилари, — растерянно произнесла Фиона, так и стоя посреди гостиной, потому что никто даже не предложил ей сесть. Джон стоял рядом с самым несчастным видом. Он пережил реакцию своих девочек еще в Сан-Франциско, когда рассказал им о Фионе, и был просто в отчаянии от сознания того, что не в силах ничего изменить. По сегодня их неприкрытая грубость сразила его наповал. Он надеялся, что Хилари и Кортни по крайней мере будут держаться в рамках вежливости. Он пытался объяснить им, что Фиона — замечательная женщина, и не ее вина, что их мать умерла. Но они лишь продолжали повторять, что ненавидят и его, и Фиону, и прорыдали весь уик-энд. Джон сам был близок к истерике несколько раз, огромных усилий стоило ему держать себя в форме, но сейчас отчаяние его понемногу перерастало в гнев. Как молено быть такими жестокими и бессердечными?!

Хилари вообще игнорировала Фиону.

Обе девушки были хорошенькими голубоглазыми блондинками, как и их мать, хотя что-то» было в них и от Джона. Они были похожи, почти как близняшки, хотя Хилари, пожалуй, была красивее сестры.

— Вы обе, кажется, забыли, как следует вести себя, — наконец сердито произнес он. — Нельзя наказывать Фиону за то, что она решила быть со мной. Я был верен вашей матери два года после ее смерти. Фиона не имеет ко всему этому никакого отношения. Она свободная женщина, и ничто не мешает ей быть со мной, если ей этого хочется. Как и мне ничто не помешает быть с ней. Запомните это!