Чай с птицами

Теперь мне хорошо виден был гроб с монограммой, люк в крышке отодвинут — для доступа. За гробом все еще болталась пожилая пара, путаясь под ногами у фотографов «Ньюз оф зе уорлд». Вокруг них суетилась блондинка из пиар-группы с прижатым к уху мобильником. Я слышала ее на фоне толпы: «Прости, дорогая, я попробую что-нибудь сделать», — и тут все накрыла новая волна гула, это покойницу внесли в здание.

«В макияже для Derniere используются концептуальные цвета, и покойная выбрала фиолетовый металлик от „Упадка городов“, с аксессуарами от Мориарти».

За гробом появилась блондинка из пиара, а за ней на буксире — двое растерянных стариков. Охрана очень неохотно пропустила их, что меня совершенно не удивило — в конце концов, ну боже мой, на подобных мероприятиях принят дресс-код, и, между нами говоря, обоим не помешали бы услуги визажиста. Например, кто в наше время носит на похороны водостойкую тушь для ресниц? И потом, пролить пару слез — хорошо, но сморкаться совершенно ни к чему, и вообще, телесные жидкости — это очень неуместно. Я увидела, что официальный фотограф просит их попозировать у гроба — хотя сразу было понятно, что эта фотография никогда не пойдет в печать. Люди читают репортажи с подобных мероприятий ради гламура и светских сплетен, а не для того, чтобы смотреть на мрачные физиономии престарелых любителей гробовщинки. К тому же гериатрическая парочка начала омрачать все мероприятие: я видела, как гости вежливо сторонились их, и даже сотрудники элитного агентства знакомств «Creme de la Creme»^[31] («Гарантируем нескучные похороны!») держались подальше. Я подумала, что, явившись сюда, старики погрешили против этикета.

— С севера, дорогая — Йоркшир, Дербишир, что-то такое…

— Боже, какая тоска. Интересно, что им тут надо: они совсем не похожи на тусовщиков…

— Наверное, из-за церемонии: ведь это была их дочь.

— Боже! Какая гадость! Скорее, скорее, дай мне еще коктейль!

Я сделала огромный крюк, чтобы обогнуть пожилую пару, и провела приятнейшие пять минут, обсуждая косметические тонкости с Кардамон Бэрроуз и ее другом Кориандром Хейгом, а Эмбер из «К. О.» смотрела на меня с завистью. Пожилые северяне поболтались на краю толпы, потом отошли в сторону, отказавшись от еды и напитков. Никто, кажется, не горел желанием с ними разговаривать.

«Все гости получили подарочный набор — образцы новой супертекучей туши „Эпитафия“, мини-бутылочки шампанского „Моэт“ с черной этикеткой, духи нового сезона „Где наша роза?“ от Пеналигон и восхитительный серебряный брелок с подвеской в виде гроба от Эспри и Гаррарда, и все это уложено в прикольную сумочку, выпущенную ограниченным тиражом…»

Наконец всех звезд поснимали, и в зале стало очень людно. Было жарко, и я порадовалась, что окна открыты, а под потолком крутятся вентиляторы. Я знала, что через несколько минут начнутся церемония и речи — между нами говоря, это самая скучная часть мероприятия, но читателям нравится, а среди скорбящих всегда найдется несколько знаменитостей, чтобы слегка оживить в остальном скучноватое собрание. Я видела в углу Мадонну (себе на заметку: паранджа-шик плюс ироническое мини-платье), которая беседовала с Элтоном Джоном через головы пары дюжин охранников, одетых от Армани; Тома Паркера Боулза и А. А. Джилла (я не сразу поняла, что он тут делает, но потом вспомнила про его новую колонку «Подогретая смерть», посвященную подаваемой на похоронах еде) рядом с Хью Грантом и Софи Дал.

Блокнот быстро заполнялся. Я перестала писать целыми предложениями — черт бы побрал эту моду делать записи от руки (хотя аксессуары для письма от руки такие стильные), — но пообещала себе, что сегодня же вечером перепечатаю все на компьютере дома.

«Грэм Нортон: в люрексе и кашемире „Фейк Лондон“. Джули Бэрчилл с Тони Парсонсом (?) — не может быть??? Аппетитная плейгерл Персик Сайкс — наш ответ Джонни Деппу, виконту Уимбурнскому; Шпекки фон Штрункел, Зейди Смит…»

Некоторое время я развлекалась, пересчитывая гостей, с которыми сестра когда-либо встречалась. Все страшно веселились — гроб к этому времени уже переставили в позицию для прощания, тактично закрыв его бархатом-devore,^[32] и обе музыкальные группы разыгрались вовсю. Вдруг, ко всеобщему удивлению, погас свет и наступила тишина, но оказалось, что это Джонни Зануде из «Трупа» исполнил соло в своей собственной иронической интерпретации композицию Кейджа «4.33»,^[33] и присутствующие разразились спонтанной овацией.

---

31 «Сливки сливок» (фр.).

32 Жатый (фр.).

33 Знаменитая композиция американского композитора Джона Кейджа (1912–1992) для вольного состава инструментов, где 4 минуты 33 секунды длится полная тишина.