Русская книга

– Да нет. Чего тут может быть необычного? Ощущения как ощущения.

Женщина утверждала, что, судя по скелету, царь был минимум на полголовы выше любого из современников. Это был дородный лысеющий мужчина. Широкоплечий, пузатый, с крупными чертами лица и большим размером ноги. Но при всем при этом где-то в глубине души Иван так навсегда и остался затравленным мальчишкой-сиротой.

Насчет его отца люди шептались, будто смерть тот принял стыдную и непотребную – прямо на молодой жене. Потеряв разум, пожилой Василий III постриг законную супругу Соломонию в монастырь, а сам повадился каждую ночь ходить к Елене Глинской. И ладно бы каждую ночь: бывало, заглядывал к ней и днем. Елена была молодой, да ранней: под князем она голосила так, что слышно было по всему Кремлю. Женщины краснели, мужчины похабно хмыкали в кулак. Ради бесстыжей девки государь сбрил бороду, стал принимать корешки для улучшения потенции и забросил дела. Ну и помер вскоре. Править стал его новорожденный сынок Ваня. Вернее, конечно, не он сам, а от его имени – молодая царица.

Глинская никому на Москве не нравилась. Поэтому всего через несколько лет бояре ее отравили и править стали сами. Иван остался круглым сиротой. Прежде каждый московский князь долго учил наследника собственным примером. Но Ивана научить было некому: отец умер, а боярам дела до него не было. Никто не объяснил злому ребенку, как устроен мир, которым он станет править. Целыми днями Иван слонялся по Кремлю, забавы ради вешал собак и лет с двенадцати стал лезть под юбку каждой встреченной бабе. «Ну, весь в отца!» – умилялись бояре.

Несколько лет спустя заниматься воспитанием бесхозного княжонка взялся-таки митрополит Макарий. К тому времени центр православия в Орде уже переместился из Сарая на Москву. Макарий как раз и был главой всех ордынских православных. По его указанию специально для Ивана было составлено несколько учебных пособий. Например, историю юноша изучал по так называемой «Степенной книге». В ней прошлое Московии излагалось как рассказ о династии мудрых и могущественных Ивановых предков. Эта династия началась от римского императора Августа и через князей Киевской Руси вела к нему – молодому князю Ивану.

Митрополит подчеркивал: земля, которой станет править Иван, – это не просто одно из множества государств, а Святая Русь. Другой такой нет. Люди здесь как-то по-особому набожны. Небесные силы по-особому благосклонны к этим лесам и холмам. А посему и править такой державой – большая честь. Хорошо бы Ивану соответствовать. Вести себя так, как и подобает православнейшему самодержцу.

Под пером митрополитовых дьяков татарская периферия, где еще сто лет назад не было ни единого каменного здания, превращалась в величественную и древнюю империю. И если бы папа Ивана был жив, он, конечно, объяснил бы сыночку, что верить митрополиту не стоит: вся картина на коленке слеплена из первых попавшихся под руку побасенок. Но объяснить все это Ивану было некому: парень рос круглым сиротой.

На самом деле более или менее приличные религии в те годы лишь начали распространяться среди языческих подданных Орды. Часть племен как раз тогда переходила в ислам. Сегодня потомков этих людей обычно называют татарами. Часть племен предпочла православие – эти стали предками современных русских. Но изначально это были никакие не татары и не русские, а испокон веку живущие по лесам язычники совершенно одинакового финно-угорского происхождения.

Сперва тех, кто предпочел ислам, среди них было больше. Стремясь сделать карьеру при ханском дворе, в ислам переходили многие православные священники и монахи. Но ханская власть слабела. И ислам слабел вместе с ней. Ко времени Ивана Грозного маятник качнулся в другую сторону и уже наоборот татары стали массово принимать крещение. Но тут стоит понимать важный нюанс. Из священных берез вчерашние язычники нарубили себе досок под иконы, да только жизнь их от этого мало изменилась. И татарский ислам, и русское православие очень мало напоминали то, что под этими словами обычно подразумевается.

Тверской путешественник Афанасий Никитин как раз в те годы написал книгу «Хождение за три моря». Закончил он ее словами «Бисмилля Рахман Рахим, Иса Рух Уалло», что в приблизительном переводе означает «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, а также Иисуса Христа и Святого Духа». Не подумайте дурного: Афанасий был вполне себе набожным православным. Просто с самого детства он жил бок о бок с мусульманскими соседями, ну и привык к их оборотам речи. В Орде такое встречалось постоянно.