Вся la vie

Маша Трауб

Вся la vie

Жизнь современной женщины…

    Дети,  муж, работа, плита, снова дети. Рутина, скука, серые будни. Журналист и писатель  Маша Трауб  готова показать вам, что это совсем не так.  Просто надо изменить взгляд на мир – и жизнь заиграет новыми красками.

Почти  десять  лет  я работала  журналистом-международником. Журнал, газета, другая газета, опять журнал. Иногда мне казалось, что пора выбирать – или я буду замужем  за  мужем,  или  за очередным  общественно-политическим  изданием.  Мой последний редактор отдела  –  мудрый армянин  Армен Борисович тоже так  думал. Я приходила к нему и  рассказывала, что происходит  в мире. А он смотрел на меня и говорил: «Слушай,  ну что  ты пришла? Тебе больше делать нечего? У  тебя  – муж, ребенок… Ты им обед приготовить успела?  Нет. А про Ирак прочитать  успела.  Иди домой,  к  плите  вставай». С мужчинами вообще  лучше  не  спорить,  а с мудрыми армянами – тем более.

Бывшие коллеги иногда звонили и предлагали  что-нибудь  написать. Про жизнь. Жизнь мою, моих знакомых, знакомых знакомых, а не международную. Потому что  про Хиллари  Клинтон уже  не  интересно, а, например, про  подругу Иру –  интересно. Оказалось, что у всех есть своя  подруга Ира. Колонки  шопоголика в «Известиях», которые стали «сырьем» для этой книги, – тоже про жизнь. Всю жизнь.

Старший сын. Секс, футбол и военная кафедра

 Вообще-то у меня два сына. Один, Вася, – свой собственный, второй, Ваня, – сын мужа от первого брака. С Ваней я знакома дольше, чем с Васей. Васю я родила шесть лет назад, а Ванька терпит меня уже почти десять. Не было бы Вани, не было бы Васи, – это Ванька десять лет назад сказал своему папе, что я «прикольная».

   Когда он был маленьким, было просто. От меня требовалось загнать его в душ помыть голову, заставить взять нож, чтобы не ковырял мясо одной только вилкой, подстричь ногти на правой руке. Потому что больше никому это сделать с ним не удавалось.

   Когда Ваньке исполнилось шестнадцать лет, стало тяжелее. Потому что когда ему было четырнадцать или пятнадцать, я еще приблизительно знала, чего он хочет – чтобы все от него отстали. А в тот день, когда ему исполнилось шестнадцать, он сказал, что мы вообще ничего про его жизнь не понимаем.

   – Что тебе подарить на совершеннолетие? – спросил его отец.

   – Это вы все равно не подарите, – ответил Ваня.

   Что такое «это», так и осталось загадкой. Он вообще мало, тихо и неразборчиво говорит – это наследственное. Нужно догадываться. Но главное – не спорит. Это он тоже в отца.

   Мой муж считается внимательным собеседником – слушает и кивает. Особенно женщины с ним любят разговаривать. Он на все соглашается. Только не помнит, на что именно он согласился, потому что не слушал, а думал о своем. Мечта, а не мужчина.

   Отец пытается разговаривать с сыном. Задает вопрос, допустим, про учебу.

   – Чего? – не слышит Ванька.

   – Не «чего», а «что», – поправляет отец и повторяет вопрос.

   Ванька что-то бурчит, рассматривая пятно на стене. Он так долго может сидеть, рассматривая пятно на стене или трещину на потолке. И главное, ему это не надоедает. Я интересовалась.

   – Чего? – не слышит ответа сына отец.

   Ванька тяжело вздыхает.

   – А что ты сейчас читаешь? – задает очередной насущный вопрос отец.

   Ванька знает, что на этот вопрос лучше ответить громко и внятно, иначе отца понесет и он не остановится. Полчаса по мозгам ездить будет – потерянное время.

   – Булгакова, – отвечает сын.

   – А что именно? – оживляется отец.

   Это предмет наших с мужем извечных споров. Я пытаюсь доказать мужу, что его любимые книги и Ванькины любимые книги – это две большие разницы. Во-первых и в-последних, потому, что у Ваньки нет «любимых книг». Это сейчас не понтово. И не нужно хвататься за сердце, когда шестнадцатилетний сын, пролистав Ильфа и Петрова, спрашивает: «И чё тут смешного?»

   – Не помню, – отвечает Ванька на вопрос о Булгакове. Совершенно неправильный ответ.

   – Как можно не помнить, что ты читаешь? – Отец начинает заводиться. – «Мастер и Маргарита»? «Белая гвардия»? «Роковые яйца»?

   – Не-а, еще фильм есть про это, – пытается сгладить ситуацию Ванька.

   – «Собачье сердце»? – догадываюсь я.

   – Точно. Фильм прикольный.