Вся la vie

Кстати, стиральные порошки тогда тоже были в дефиците. Во всяком случае, я помню, как мама терла на терке хозяйственное мыло для взрослых вещей и «Детское» – для моих.

   Когда родился Вася, мама приехала ко мне с пакетиком.

   – Что это? – спросила я.

   – Мыло «Детское» натерла, – сказала мама.

   Она, конечно, знала, что в магазинах есть все – гели, ополаскиватели, порошки специально для детского белья, но сработал инстинкт. Ребенок родился – нужно покупать терку для мыла.

   – Все, в следующий раз пойдешь в прачечную, – говорила моя мама после очередной большой «постирушки».

   Я начинала стонать. Потому что пришивать метки, срезать метки, спарывать пуговицы, пришивать пуговицы обратно входило в мои обязанности.

   Я помню, что метки на белье пришивались в строго определенном месте – в правом нижнем углу пододеяльников и простыней и внутри наволочки. В нашей прачечной было и другое требование – пришивать метки только белыми нитками. Я как-то пришила метку не в то место и не тем цветом. Так до сих пор помню свой позор. Женщина-приемщица на глазах у всей очереди меня отругала и посадила на диван перешивать. Еще и показала, какие должны быть стежки – ровненькие и частые.

   Правда, получать белье мне нравилось. Там стояла хорошая тетенька. Она заворачивала стопку в коричневую плотную бумагу и перетягивала сверток бечевкой. Каждый раз по-разному. То завязывала бантиком, то делала ручку.

   Белье пахло крахмалом. Вечером, чтобы застелить постель, я расправляла слипшуюся ткань руками. Уголки всегда были закрахмалены намертво.

Ира и другие родственники

 С моей подругой Ирой случилась история. Она приехала ко мне ее рассказать. Я смеялась. Она тоже. Хотя, если честно, ничего смешного.

   Ира живет одна – ее мама, женщина с активной жизненной позицией, вышла благополучно замуж и переехала к мужу. Когда мама сообщает, что приедет проведать дочь, Ира задерживается на работе. Потому что мама плюнула устраивать Ирину личную жизнь и теперь устраивает ее быт. Последний месяц только и разговоров телефонных было, что о новых стеклопакетах в квартире, которые Ира должна непременно поставить. Потому что жить без стеклопакетов, с точки зрения Ириной мамы, неприлично. Живет Ира на первом этаже, уходит рано, приходит поздно. И в окна смотреть не успевает, потому как устает. И шума не слышит по той же причине. Ложится и засыпает. Жила она со старыми окнами тридцать лет и еще тридцать прожила бы. В ее спальне до сих пор висят дефицитные обои в ромашку производства ГДР, и теперь Ира ими даже гордится.

   Так вот, мама во время телефонных разговоров начинала со стандартного: «Почему матери не звонишь?», «Ты пообедала?», «Хорошо пообедала?», «А своего этого, последнего, еще не бросила?», «А когда бросишь?», «А почему он тебя замуж не зовет?», «А ты вообще семью собираешься строить?», «Тебе же детей рожать. Старородящая уже». В конце разговора, когда Ира начинала закатывать глаза и отодвигать трубку от уха, мама переходила к главному – стеклопакетам. Надо ставить. Ира объясняла, что сейчас на стеклопакеты у нее денег нет. «На шмотки и такси есть, а на дело, на дом нет?» Мама бросала в раковину тарелку. Ира слышала шум воды и звон посуды. Мама ей всегда звонила, не отрываясь от хозяйства. В общем, Ира устала спорить с матерью и отложенные на отдых деньги вложила в окна. Конечно, окна ставили дольше, чем обещали, и за другую плату, чем было заявлено. Но это не самое главное. Вечером Ира отмыла новые окна, обломав весь маникюр, а утром ушла на работу. Вечером того же дня она открыла дверь и поежилась – в квартире было холодно. Как тогда, когда окна ставили. Тридцать лет квартира на первом этаже, без решеток не привлекала внимания квартирных воров. Новые, нарядные, с остатками клейких бумажек, стеклопакеты били по глазам. Воры вынесли из Ириной квартиры все ценное – ноутбук, шубу, драгоценности. Когда Ира в милиции составляла опись украденного имущества, то разрыдалась на пункте номер шесть – фотоаппарате. Ира подарила его себе сама на тридцатилетие. Дорогая профессиональная камера. Куплена в кредит. Кредит выплачивать еще полгода. Ира позвонила маме и сказала, что она во всем виновата – и в окнах, и в камере, и в том, что Ира не может бросить своего этого, последнего, потому что другого нет. А мама сказала, что была б дочка не такой дурой, а с мозгами, как некоторые, то нашла бы мужика себе нормального, который бы все ее проблемы и решил. А фотоаппарат вообще правильно украли, потому что Ире урок будет – не всякие ненужные игрушки покупать, а совершенно необходимые в ее положении вещи. Например, сексуальное белье.