Все только хорошее

— Да, папе привет передай.

— Ты бы ему хоть иногда позванивал…

Он повесил трубку и улыбнулся. Интересно, был бы он похож на нее, имей он детей? Впрочем, это ему пока не грозило. С год назад одна из его пассий было решила, что у нее будет ребенок, но вскоре стало понятно, что она ошиблась. На этом все и кончилось. Берни никогда не задумывался о подобных вещах: во-первых, ему было некогда, во-вторых, он считал, что ребенок должен быть плодом любви, а не чего-то иного. В этом смысле он оставался идеалистом, кандидаток же на роль матери рядом не было… Он сидел, глядя на кружение снежинок и с грустью думая о том, что скоро ему придется оставить привычную жизнь. Покидая магазин, Берни едва не расплакался. Ночь была морозной и ясной, ветер стих. Он решил не дожидаться автобуса и направился прямиком на Мэдисон-авеню, поглядывая время от времени на залитые светом витрины магазинов. Город казался сказочным — кто-то катался на лыжах, кто-то играл в снежки, беззвучно проплывали мимо редкие машины… К тому времени, когда он добрался до своего дома и вошел в кабину лифта, настроение у него уже было совсем другим. Да, уезжать из Нью-Йорка было безумием, но что он мог сделать? Увольняться с работы Берни не собирался, и это означало, что у него попросту нет иного выхода.

Глава 3

Мать изумленно уставилась на него, тут же забыв о супе. Можно было подумать, что он собирался сделать что-то экстравагантное — присоединиться к колонии нудистов или сменить пол.

— Куда ты едешь? Они тебя уволили или только понизили в должности?

— Ни то и ни другое, мама. Они хотят, чтобы я стал управляющим в нашем новом магазине в Сан-Франциско. Для нас это второе по важности место после Нью-Йорка.

Он говорил ей все это лишь для того, чтобы убедить в чем-то самого себя. Через два дня после разговора с Полом Берни дал ему ответ, и с этих пор он был мрачным как туча. Они сделали феноменальную прибавку к его жалованью, а Берман лишний раз напомнил ему, что в один прекрасный день он, Берни, станет управлять всем «Вольфом» и произойти это может уже по возвращении его из Сан-Франциско или несколько позже. Берни был очень благодарен ему, но свыкнуться с мыслью о том, что скоро ему придется уехать, было крайне сложно. Он решил сохранить квартиру, сдав ее на год-другой, — в Сан-Франциско он застревать не собирался. Берни уже сказал Полу, что постарается уладить все дела за год. В ответ он не услышал ничего конкретного, но Берни и так знал, что его возвращения здесь будут ждать с нетерпением. Он мог продержаться и все восемнадцать месяцев, если того будут требовать интересы дела. Срок мог оказаться и большим, но матери Берни об этом решил не говорить.

— Но почему именно в Сан-Франциско? Там же кругом хиппи. Они разве носят одежду? Он улыбнулся:

— Представь себе. И даже очень дорогую. Можешь приехать и посмотреть. — Он вновь улыбнулся, глядя на родителей. — Хотите приехать на открытие?

У матери был такой вид, будто ее пригласили на похороны.

— Возможно. Когда оно состоится?

— В июне.

Он знал, что в это время они свободны. В июле родители собирались отправиться в Европу, июнь же у них не был занят ничем.

— Не знаю… Посмотрим. Все будет зависеть от папиной работы…

Отец всегда был козлом отпущения, но его это особенно не расстраивало. Они сидели в ресторане, и это был один из тех редких моментов, когда он мог не думать о работе.

— Скажи, сынок, это действительно повышение?

— Да, папа. Это очень ответственная и престижная работа. Пол Берман и совет директоров могут поручить ее только мне. Но, должен признаться, я бы с большим удовольствием остался в Нью-Йорке.

— Это с кем-то связано?

Мать задала этот вопрос шепотом, низко склонившись над столом. Берни рассмеялся.

— Нет, мама. Ни с кем это не связано. Просто я очень люблю Нью-Йорк. Надеюсь, что там я пробуду недолго, пусть Сан-Франциско и не самое скверное место на свете… это могли быть и Кливленд, и Майами, и Детройт… Может быть, по-своему они и неплохи, но они — не Нью-Йорк. В этом-то все и Дело.

Берни печально улыбнулся.

— Говорят, в Сан-Франциско полным-полно гомосексуалистов.

Мать с тревогой посмотрела на своего единственного сына.

— Мама, я смогу о себе позаботиться. — Он посмотрел на родителей. — Мне будет очень не хватать вас.

— Ты что — и приезжать совсем не будешь? В глазах у матери появились слезы. Берни почувствовал что-то вроде жалости и погладил ее руку.