Все только хорошее

Для Берни так оно и было. Теперь он не мог позволить себе такую роскошь — разбрасываться годами своей жизни.

— Вернемся к этой теме через шесть месяцев.

На этом разговор с Полом и закончился. В этот вечер Берни покинул магазин далеко не в лучшем, настроении. Его ждала встреча с родителями. Встретиться они должны были в «Береге басков» — Берни объяснил матери, что в Скарсдейл заехать он просто не успеет. Мать очень хотела увидеть его. Памятуя об этом, Берни купил для нее весьма изящную сумочку от Гуччи — кожа ящерицы цвета беж и замечательная застежка с тигровым глазом. Сумочка была настоящим произведением искусства, и Берни очень надеялся на то, что она понравится его матери. И все же он шел в ресторан с тяжелым сердцем. Стоял один из тех прекрасных октябрьских вечеров, которые случаются в Нью-Йорке пару раз в году. В Сан-Франциско такая погода стоит постоянно и поэтому не кажется такой уж замечательной. Здесь же, в Нью-Йорке, все обстоит иначе.

Город жил своей обычной жизнью — мимо проносились такси, элегантно одетые дамы спешили в рестораны, солидные лимузины везли не менее солидных седоков в театры и на концерты… Берни с тоской подумал о том, что лишен всего этого в течение вот уже восьми месяцев, и лишний раз пожалел о том, что рядом с ним нет Лиз. Он решил, что теперь будет приезжать сюда только вместе с ней. Весеннюю поездку в Нью-Йорк можно будет совершить во время пасхальных каникул.

Он решительно вошел в двери «Берега басков» и только тогда перевел дух — это был особый ресторан, он любил его больше всех прочих. Удивительная роспись на стенах, мягкий приглушенный свет, женщины в черных платьях, украшенных бриллиантами и жемчугами, мужчины в подчеркнуто строгих серых костюмах, от которых так и веет богатством и властью…

Берни перебросился парой фраз с метрдотелем. Его родители были уже здесь — они сидели за столиком на четыре персоны, стоявшим в заднем ряду. Когда Берни подошел к столику, мать простерла к нему руки с таким видом, будто она тонет — лицо ее при этом мгновенно приняло трагическое выражение.

К такого рода приветствиям Берни уже успел привыкнуть, хотя они, как и прежде, чрезвычайно раздражали его.

— Привет, мамуля.

— Это все, что ты можешь сказать своей матери после восьмимесячного отсутствия?

Она согнала супруга с банкетки и села на его место сама — чтобы быть поближе к сыну. Берни казалось, что весь ресторан смотрит только на них.

— Мы находимся в ресторане, мама. Здесь не место устраивать сцены.

— Это ты называешь «устраивать сцены»?! Ты не видел мать целых восемь месяцев, однако счел возможным толком не здороваться с ней, а потом еще и сказал, что она, мол, устраивает тебе сцены?!

Берни хотелось спрятаться под стол. Мать говорила так громко, что ее слышал весь ресторан.

— Мы виделись в июне, — сказал Берни подчеркнуто тихим голосом. Он понимал, что с мамой лучше не спорить.

— Это было в Сан-Франциско.

— Какая разница?

— Ты постоянно был занят, мы практически не виделись.

Родители приезжали в Сан-Франциско на открытие магазина, и Берни, при всей своей занятости, смог уделить им немало времени — мать это прекрасно помнила.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал Берни, чувствуя, что настало время сменить тему разговора. Отец заказал «Роб-Роя» для матери и виски со льдом для себя. Берни остановил выбор на кире.

— Это еще что такое? — тут же насторожилась мать.

— Я дам тебе попробовать. Это очень легкий напиток. Ты действительно замечательно выглядишь, мама.

Почему-то всегда выходило так, что Берни приходилось разговаривать исключительно с матерью и никогда с отцом, и это его немало огорчало. Можно было подумать, что папашу вообще ничего не интересует, странно было только то, что он не прихватил с собой в «Берег басков» толстых медицинских журналов.

Официант принес напитки. Берни сделал небольшой глоток кира и предложил попробовать его своей матери. Он никак не мог решить, когда лучше завести речь о Лиз — до обеда или после. Если он отложит разговор, мать станет обвинять его в том, что он целый вечер лицемерил. Если же он заговорит об этом сейчас, мать поднимет скандал и испортит вечер и себе, и всем остальным. Первое было безопаснее, второе — честнее. Берни сделал большой глоток кира и решил быть честным.

— У меня есть для тебя хорошая новость, мама. Голос его предательски задрожал, и мать тут же вперилась в него орлиным взором, почувствовав, что речь действительно идет о чем-то серьезном.