Он аккуратно поднял ее рукав, и она ударила его в грудь.
— Черт тебя побери, Ян Кларк! У нас серьезный разговор, как ты можешь так со мной поступать! Не было на мне никакого муравья? Не было?
— Стал бы я тебе лгать?
— Ненавижу! — Она вся дрожала от переизбытка чувств.
Ян выдумал муравья, чтобы поднять настроение. Это была шутка, на которые Ян был большой мастер.
— Ты же утверждала, что я сделал тебя счастливой. — Ян был сама невинность.
— Не прикасайся ко мне! — прикрикнула она, пытаясь скрыть улыбку. — Знаешь… — Ее голос опять был мягким. — Иногда я спрашиваю себя, а любишь ли ты меня на самом деле?
— Когда-то все задают себе такие вопросы, Джесс.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — Неожиданно Джессика напряглась.
— Нет, глупышка, только то, что я люблю тебя. Иногда мне кажется, что я знаю причину, по которой ты терпишь от меня столько неприятностей, платишь по счетам — потому что это твой способ обладания мной. Открою тебе маленькую тайну: таким образом тебе меня не удержать. Я с тобой совсем по другим причинам.
— Каким еще причинам?
— Ну.., то, как ты замечательно шьешь.
— Шью? Я не умею шить. — Джессика странно посмотрела на него и засмеялась.
— Не умеешь?
— Ни капельки.
— Я тебя научу.
— Ты восхитителен.
— Подумай об этом. Вспомнил. Залезь ко мне в карман.
Ее брови удивленно поползли вверх, и она шаловливо улыбнулась:
— Сюрприз?
— Нет, счет из прачечной.
— Мерзавец. — Однако она осторожно опустила руку в карман его пиджака, пока они разговаривали, ее глаза сияли от восторга, и с улыбкой вытащила коробку, зажав ее в кулаке.
— Не собираешься разжать?
— Это самое интересное.
Она захихикала, и он улыбнулся, глядя на жену:
— Не надейся, это не бриллиант от Хоупа.
— Нет? — Неожиданно Джессика открыла коробочку, Ян наблюдал за ней. — О.., это… О Ян! Прелесть! Расскажи, как ты достал такое сокровище?
— Увидел и понял, что оно тебе просто необходимо.
Смеясь, Джессика вынула из коробки тонкую золотую цепочку с золотым кулоном в форме лимской фасоли. Эту фасоль она больше всего не любила в детстве.
— Господи, не думала, что придет день, когда я стану носить одну из этих чертовых фасолинок. Да еще золотую.
Она снова засмеялась и поцеловала мужа.
— Выглядит очень элегантно. Если не знать, что это такое, никогда не догадаешься. У меня был выбор между обыкновенной фасолью, лимской и какой-то еще. Хочу, чтобы ты знала: они выполнены одним и тем же ювелиром.
— А ты просто увидел их в витрине?
— Да. И подумал, что с таким талисманом ты сможешь полмира перевернуть.
— Какую половину?
— Любую половину, соблазнительница. Давай, пошли в отель.
— Лимская фасоль.., дорогой, ты сошел с ума. Могу ли я спросить, какую часть твоего состояния забрала эта чудодейственная лимская фасоль?
Джесси обратила внимание на то, что золото высокой пробы, а футляр — из дорогого магазина.
— Как можно задавать такие вопросы?
— Из чистого любопытства.
— Не будь любопытной. И сделай одолжение. Не ешь ее.
Она снова засмеялась и ласково укусила его в шею.
— Дорогой, уж в этом-то ты можешь быть уверен. Я никогда не стану есть лимскую фасоль. Даже золотую.
И они оба расхохотались, потому что именно это она сказала ему, когда он в первый раз приготовил для нее дома обед восемь лет назад. Тогда он угощал ее жареной свининой, картофельным пюре и лимской фасолью. Джесси попробовала мясо и пюре, однако, вернувшись из кухни, куда она послала его за стаканом воды, Ян обнаружил, как жена избавляется от фасоли. Она вскинула голову и, подняв руки, рассмеялась.
— Ян, я никогда не буду есть лимскую фасоль. Даже если она из чистого золота.
А это украшение было вылито действительно из чистого золота. В какой-то момент у нее защемило в груди, когда она подумала о цене. Но это был Ян. С присущим им стилем они опускались на дно. С пикниками, страстью и дорогими подарками.
Оставшаяся часть уик-энда прошла безоблачно. При каждом удобном случае Джессика хвасталась своей золотой цепочкой, они нежничали, обнимались и целовались. «Оберж» вернул их былую любовь. Они устроили настоящий пир при свечах в своем номере — с жареным цыпленком и бутылкой шампанского, которую купили по пути в отель. Они резвились, как дети, и играли в молодоженов, позабыв утренние тревоги.
Огорчало Яна только нежелание Джессики иметь детей.