Прекрасная незнакомка

Несколькими минутами позже его руки снова начали ласкать ее.

Глава 9

– Рафаэлла! – шепнул он, приподнявшись на локте, не уверенный, что она проснулась.

Но вот ее ресницы затрепетали под молодым светом утра, и первым делом она увидела Алекса, смотревшего на нее полным любви взором.

– Доброе утро, моя милая.

Он поцеловал ее, погладил по длинным шелковистым черным волосам, столь похожим на его собственные.

Рафаэлла заметила, что при этом он улыбнулся, и улыбнулась в ответ.

– Над чем это ты посмеиваешься с раннего утра?

– Подумалось: если появятся у нас дети и будут у них волосы не иссиня-черные, а какие-то другие, то у меня возникнут вопросы к тебе.

– Ко мне? – весело отозвалась она.

– А как же.

Задумчиво посмотрел он на нее, обвел пальцем ее груди и продолжил линию вниз по животу, потом лениво прочертил пальцем обратный путь к ее грудям и вокруг них. Приостановился, спросил:

– Ты не хочешь детей, Рафаэлла?

– Сейчас?

– Нет. В принципе. Мне бы хотелось это узнать. – Он поколебался, прежде чем решиться спросить: – Можешь ли ты?

– По-моему, да. – Не хотелось выдавать тайну Джона Генри, поэтому разъяснять она не стала, хоть глядел он на нее весьма пристально.

– Ты не заводила детей, потому что не хотела… Или были другие причины?

Он сообразил, что Рафаэлла что-то утаивает.

– Другие причины.

Не желая ее волновать, Алекс заметил:

– Так я и думал.

Она потянулась к нему, нежно поцеловала в губы. И вдруг села на постели, охваченная ужасом, едва успев взглянуть на часы, а теперь на Алекса, прикрыв рот рукой.

– В чем дело?

– Боже… Я ведь опоздала на самолет. Он усмехнулся без всякого сочувствия:

– Я свой рейс упустил еще вечером. Даже, – добавил он еще спокойнее, – до сих пор не забрал у швейцара свои вещи.

Но она его не слышала.

– Как мне быть? Надо позвонить в авиакомпанию… наверняка есть другой… Господи, когда Том явится встречать меня в аэропорту…

Алекс нахмурился, услышав это:

– Кто такой Том?

Настала очередь Рафаэллы усмехнуться:

– Это шофер, глупышка.

– Ну ладно. В общем-то позвони-ка домой и скажи им, что опоздала на рейс. Просто предупреди, что поспеешь… – Он был готов сказать «на следующий», но сразу передумал.

– Рафаэлла, а что, если… – не без боязни заговорил он, взяв ее за руку. – Что, если нам не возвращаться до завтра, провести уик-энд здесь, вместе? Ведь это вполне возможно.

– Нет, невозможно. Меня ждут… Мне нужно…

– Что нужно? Никаких дел у тебя дома нет, сама же объясняла. День-другой ничего не изменит. Потом долго не будет у нас такой свободы. Мы здесь, мы одни, мы вдвоем… Ну как? До завтрашнего вечера?

Он привлек ее к себе, когда спрашивал, и молил небо, чтобы она согласилась. Однако Рафаэлла опять отстранилась, медленно, неуверенно, с задумчивостью на лице.

– Придется пойти на ложь, Алекс. Если же…

– Если же что-то случится, – оба понимали, что речь идет о Джоне Генри, – ты можешь улететь ближайшим рейсом. Но ничего не случилось, пока ты была здесь вместе со своей матерью. Единственная разница в том, что теперь ты будешь здесь вместе со мной. Прошу тебя.

Говорил он нежно и по-мальчишески, да и ей ничего не хотелось, кроме как быть с ним в Нью-Йорке, но вот ее обязанность… Джон Генри… Вдруг она решила, что надо на сей раз сделать что-то для себя самой. Подняла глаза на Алекса. Согласилась. Вид у нее был испуганный, но возбужденный.

Алекс издал крик восторга:

– Милая моя, я тебя люблю!

– Ты безумец.

– Мы оба такие. Иду в душ, ты заказываешь завтрак, затем отправляемся гулять.

Неловкость заказывания завтрака на двоих не помешала им, просто Рафаэлла затребовала у горничной целую кучу еды, но на вопрос, на сколько персон, отвечала без промедления: «Накройте на одну». Сообщила об этом ему, стоявшему под душем, и поймала себя на том, что и сейчас смотрит на его тело с вожделением, восхищенно. Такой он высокий, сильный, стройный, прямо статуя юного греческого бога.

– Что вас занимает, мадам? – обратил он на нее свой взгляд. Вода сбегала по лицу.

– Ты… ты красив, Алекс.

– Теперь ясно, что ты безумная. – На миг он посерьезнел. – Ты позвонила домой?

Она отмахнулась, словно непокорная школьница. Он по-прежнему стоял под душем, и ей захотелось сбегавшую по его телу воду проводить своим языком. Ей было не до дома. Тот словно перестал существовать. Думать она могла лишь об Алексе.