Гламур

– Я слишком боюсь, что нас обнаружат! Я не смогу сосредоточиться!

– Но послушай, ведь именно такты и снял свой лучший репортаж! Когда оказался в западне и люди кругом швыряли бутылки с зажигательной смесью.

Грей задумался. Он прищурил правый глаз, пытаясь мысленно приспособиться к узкой рамке воображаемого видоискателя. Внезапно он ясно ощутил знакомое прикосновение губчатой резины окуляра, почувствовал бровью едва заметную вибрацию мотора. Он слегка сгорбился, приподнял правое плечо, словно принимая тяжесть «Арри», и по-петушиному склонил голову набок. На поясе висел портативный аккумулятор с кабелем, перекинутым через спину. Он вообразил рядом с собой звукооператора, как всегда в наушниках, с «Ахером» на поясе и микрофоном. Микрофон торчит из-за спины и поворачивается из стороны в сторону над его головой. Он думал об улицах Белфаста, вспоминал пикетчиков перед фабричными воротами, бушующую толпу на рушащихся трибунах стадиона Мэн-роуд в Манчестере, он думал о демонстрации за ядерное разоружение в Гайд-парке, о голодном бунте в Сомали. Все эти мгновения, промелькнувшие перед его глазами в объективе, когда вокруг буйствовала непредсказуемая толпа, сейчас ожили в памяти. Он надавил пальцем на пусковую кнопку, и пленка плавно заскользила в затворе.

Сью положила руку ему на плечо:

– Теперь можно идти.

Они услышали, как в туалете, где-то в конце коридора, спускают воду, затем шаги раздались на лестничной площадке. Спустя мгновение женщина, которая раздевалась рядом с ними, вошла в комнату, держа в зубах недокуренную сигарету. Грей повернул камеру так, чтобы следить за ней через видоискатель, меняя фокус, пока она шла мимо них к зеркалу.

Потом он двинулся к лестнице и стал медленно, шаг за шагом, спускаться вниз. Из открытой двери гостиной доносился шум футбольного матча. Грей обвел камерой комнату, запечатлев затылки мужчин. Идущая позади него Сью протянула руку и отодвинула щеколду входной двери. Как только оба оказались снаружи, она закрыла дверь.

Грей продолжал снимать, пока они не вышли на улицу, потом резко опустил руки и сразу почувствовал себя страшно измотанным. Сью взяла его под руку и потянулась поцеловать в щеку. Но Грей отстранился. Им овладели злоба, усталость и неприязнь к ней.

7

Когда Ричард Грей окончательно проснулся и вернулся к действительности, было уже следующее утро. Он редко помнил свои сны, хотя обычно знал, что ему что-то снилось. Он воспринимал это как процесс преобразования дневных воспоминаний в некий символический псевдокод, доступный лишь подсознанию. Каждое утро для его памяти начиналось как бы с нуля. Первые два-три часа, пока он медленно приходил в себя, сонно просматривал почту, читал заголовки газет, прихлебывая черный кофе, он чувствовал, как в его голове против воли роятся некие фантастические, бредовые образы – смесь полузабытых снов, смутные обрывки минувшего дня. Осмысленные воспоминания редко приходили к нему сами, без намеренных усилий. Только после второй чашки кофе, уже одетый, побритый и строивший планы на новый день, он начинал наконец связывать его с предыдущим. Неразрывность происходящего восстанавливалась, хотя и медленно.

В то утро, после ночных приключений в чужом доме, пробуждение далось Грею труднее, чем обычно. Накануне он вернулся домой и лег спать не очень поздно, но долгий и неприятный разговор со Сью перед уходом окончательно выбил его из колеи. Одной из причин ссоры был секс. Сью хотела вновь заняться любовью, а он совсем не хотел.

Все утро он чувствовал себя отвратительно. Писем не было, газетные новости угнетали. Он поджарил яйцо с беконом и сделал толстый сандвич, затем долго пил кофе, тупо глядя в окно.

Натянув свежую одежду, он вытряхнул все из куртки и брюк, которые надевал вчера. Среди монет, ключей и фунтовых бумажек на глаза ему попался листок – тот самый, который дала Александра. Он так и валялся, смятый, в кармане куртки.

Грей развернул листок, разгладил рукой на столе и стал читать. Запись начиналась со слов:

«Посмотрев на табло, я узнал, что мой вылет отложен. Но я уже прошел таможенный досмотр и паспортный контроль и не мог выйти из зала ожидания».

Далее следовало описание зала. Конец звучал так:

«Сесть было негде, заняться совершенно нечем, оставалось стоять на месте либо ходить кругами, разглядывая пассажиров. Я выбрал последнее и пересекал зал уже в третий или четвертый раз. Несколько человек привлекли мое внима… »