Гламур

– Ричард? Это я, Сью.

– Привет.

– Я тебя разбудила?

– Это неважно. Ты же собиралась позвонить вчера. Я прождал весь вечер!

– Я звонила спустя час или два после твоего ухода, но никто не ответил. Я хотела перезвонить позже, но уснула.

– Я уже решил, что с тобой что-то случилось.

Мгновение она помолчала.

– Нет, но я должна сходить сегодня в студию, узнать насчет работы. Я совершенно на мели.

– Может, все-таки встретимся вечером? Я хочу тебя видеть.

Мы обсудили детали предстоящего свидания, будто договаривались о деловой встрече. Сью казалась чем-то озабоченной и далекой, и я прилагал немалые усилия, чтобы не сорваться на скандальный тон. Меня мучили подозрения относительно истинных причин, помешавших ей позвонить.

– Между прочим, – сказала она, – ты посылал мне открытку? Я нашла ее среди почты.

– Открытку?

– Это ведь ты послал мне почтовую открытку из Франции? Думаю, это ты. Она не подписана. По-моему, ее отправили…

– Да, это я, – поспешил я перебить ее. – Я отправил ее из Сен-Тропеза.

Довоенный снимок Сен-Тропеза: рыбаки, сети и склад – не слишком приятное напоминание о моем одиночестве, пока она была с Найаллом, а заодно и о том, что произошло между нами с тех пор. И все из-за Найалла.

– Я не узнала твоего почерка, – сказала она. – Ну ладно, пока. До встречи.

– Пока.

Весь день я старался не думать о ней, но она так меня опутала, что выкинуть ее из головы никак не удавалось. По-прежнему все мои мысли и действия были наполнены ею. Меня не радовало, как она на меня влияла, но нельзя было отрицать и той простой истины, что я все еще безнадежно и по уши в нее влюблен. Притом в наших отношениях было всего два коротких светлых периода: день-два до того, как она отправилась к Найаллу, и еще пара дней после. Я любил ее, но мое чувство было основано на каких-то мимолетных впечатлениях. По существу, мне так и не удалось разглядеть, какая она на самом деле.

14

Полный дурных предчувствий, я шел к станции подземки на Финчли-роуд. Сью уже стояла там и, заметив меня, бросилась со всех ног мне навстречу, крепко обняла и поцеловала. Мои подозрения мгновенно рассеялись. Она сказала:

– Давай пойдем к тебе.

– Я уже заказал столик в ресторане.

– Ничего страшного. Мы можем позвонить и сказать, что придем позднее.

Я остолбенел от неожиданности и послушно позволил увести себя. Едва мы переступили порог моей квартиры, она принялась целовать меня так горячо и страстно, как никогда раньше. Сам я при этом не ощущал почти ничего. Моим эмоциям было не так-то просто вырваться из укреплений, выстроенных за день. Между тем было понятно, чего она хочет, и вскоре мы оказались в постели. Затем она вышла из спальни и принялась расхаживать по квартире, осматривая комнаты. Она вернулась назад, полная воодушевления, прежде я ее такой никогда не видел. В руках у нее были две банки пива, извлеченные из холодильника. Передав одну из них мне, она уселась, скрестив ноги, нагишом поверх одеяла. Я полулежал, опираясь на спинку кровати, и вяло разглядывал ее.

– Я намерена держать речь, – сказала она, открывая банку. Она вырвала кольцо из крышки и швырнула его через всю комнату в угол. – Хочу, чтобы ты внимательно выслушал.

– Не люблю речей. Лучше возвращайся под одеяло.

– Моя тебе понравится. Не зря же я работала над ней целый день.

– Надеюсь, ты сохранишь ее для потомства?

– Итак, слушай. Во-первых, я сожалею, что виделась с Найаллом, предварительно не сказав тебе. Прости, если причинила тебе боль, больше такое никогда не повторится. Во-вторых, Найалл может вернуться в Лондон в любой день, и, если он захочет встретиться, я не сумею его остановить. Он знает, где я живу, где работаю. Я хочу сказать, что если снова увижусь с Найаллом, то не по своей воле. В-третьих…

– И все начнется сначала. И после каждой вашей встречи все будет повторяться снова и снова.

– Нет, ничего подобного. Ты не дал мне договорить. Есть еще и третье: ты – единственный, кого я люблю. Я хочу быть только с тобой, и мы не должны позволить Найаллу вмешиваться в наши отношения.

После занятий любовью я чувствовал себя умиротворенным, я испытывал к ней нежность, ощущал теплоту, идущую от нее, но между нами уже пролегла трещина. Еще сегодня утром мне казалось, что события диктуют окончательное расставание, и ют – новый поворот. Сейчас она произносила именно те слова, которых я ждал. Но было что-то, чего она не понимала, да и сам я только начинал осознавать: в этих внезапных переменах как раз и крылось главное зло. Всякий раз, когда я пытайся приноровиться к очередному витку нашего романа, безвозвратно терялось что-то из прошлого. Разрывы и примирения чередовались столь стремительно, что я едва мог припомнить светлые времена.