Гламур

– А не могли бы мы поехать куда-нибудь в другое место, Ричард? – робко спросила я.

– Конечно могли бы. Но это как раз то место, куда хотелось бы поехать мне.

– Только не Франция. Я не хочу во Францию.

Ты выглядел таким разочарованным среди вороха открыток на постели.

– Почему обязательно Франция? – спросила я. – А как насчет Швейцарии, например?

– Нет, для моей задумки важен именно юг Франции. Ладно, как-нибудь в другой раз.

– Я бы с удовольствием поехала, честное слово, но в данный момент я без гроша.

Оказывается, у меня не было другой отговорки, кроме той, что я уже пустила в ход в разговоре с Найаллом.

– Это не имеет значения, Сью. Мы поедем в моей машине. Я в состоянии оплатить все – ведь я пока не нищий. Кроме того, вероятно, мне удастся вернуть значительную часть за счет налогов.

– У меня даже нет заграничного паспорта.

– Не проблема. Если ты решишь ехать, я займусь твоим паспортом, и за сутки он будет готов. В агентстве Би-би-си есть офис…

– Нет, Ричард. Мне жаль, но это невозможно. Ты собирал открытки и аккуратно укладывал их в коробку в прежнем порядке.

– Ты ведь не говоришь настоящей причины, не так ли?

– Так. Хорошо, вот настоящая причина: есть один человек, мой знакомый, с которым мне не хотелось бы встречаться. Сейчас он во Франции. По крайней мере, я думаю, что он там, и…

– И это твой дружок, о котором ты не собиралась упоминать вовсе?

– Да. Как ты узнал?

– Нетрудно догадаться, что у тебя кто-то есть. – Все почтовые открытки уже были убраны с постели и аккуратными пачками расставлены в обувной коробке. – Ты по-прежнему с ним встречаешься?

Опять этот невинно-иронический тон. Я начала рассказывать о Найалле, пытаясь облечь в приемлемые для тебя выражения то, что происходило между нами на самом деле. Я сказала, что он – давний друг, что знаю его с юных лет, что в последнее время мы стали отдаляться друг от друга, но он не желает меня отпускать. Я обрисовала его как человека с собственническими наклонностями, ребячливого, не знающего меры, склонного к насилию, любителя манипулировать людьми. Но, разумеется, это была только часть правды. Найалл значил для меня гораздо больше.

И все то время, пока мы с тобой обсуждали Найалла вслух, меня продолжали терзать мои собственные сомнения. Я неотступно думала о том, где же он все-таки сейчас на самом деле. Проблема эта никуда не делась, и так или иначе мне предстояло ее разрешить. Но думать, что Найалл не в Сен-Рафаэле, а где-то в другом месте, значило скатиться к безумию.

– Если ты окончательно решила с ним расстаться, Сью, – убеждал меня ты, – рано или поздно ему все равно придется смириться с этой мыслью.

– Боюсь, что это произойдет скорее поздно, чем рано. А с тобой я хочу быть прямо сейчас. И могу, если мы поедем куда-нибудь в другое место. Куда угодно.

– Хорошо. Куда ты предлагаешь?

– Единственно, чего я хочу по-настоящему, так это на время выбраться из Лондона. Сесть в машину и уехать куда-нибудь. Просто куда глаза глядят.

– Ты хочешь сказать, здесь, в Англии?

– Тебе это, может, покажется скучным, но ведь я-то все время жила только в городе и почти никуда не выезжала. В Англии полно мест, где я никогда не бывала, целые области. Может, просто поездим по стране?

Ты выглядел удивленным. Я отвергла шикарное предложение повидать Французскую Ривьеру и уговаривала тебя вместо этого на скромную автомобильную поездку по Британии. Но именно на этом мы в конце концов и сошлись. Потом, когда ты пошел в кабинет, чтобы вернуть открытки на место, я отправилась вместе с тобой и стала разглядывать твою коллекцию кинооборудования. Ты почему-то смутился и начал уверять, что все это барахло занимает слишком много места и только собирает пыль. Но мне твоя комната и коллекция показались крайне любопытными: они немало рассказали о тебе самом, помогли лучше понять тебя, почувствовать, увидеть, каким ты был до нашей встречи. Там же, в кабинете, наполовину скрытые коробками с пленкой, хранились и твои награды.

– А ты, оказывается, знаменитость! – сказала я, взяв в руки «Приз Италии» и прочитав надпись.

– Просто везение. Любой мог оказаться в тот год победителем. Постоянно что-то случалось, и почти все репортажи были превосходными.

Я прочла надпись вслух, хотя в темном углу, где стоял твой приз, разобрать буквы было почти невозможно.

«Ричард Грей, телеоператор, телевизионные новости Би-би-си. Специальная награда. Съемки в условиях крайней личной опасности».