Подлинная жизнь Себастьяна Найта

Внезапно Клэр поставила заварочный чайник и сказала: “По-моему, платок просто хотел отправиться с ним, и я очень не прочь воспользоваться этим намеком”.

— Не дури, – сказал м-р Шелдон.

— Почему бы и нет? – спросила она.

— Если ты о том, чтобы поспеть на этот же поезд, – начала мисс Пратт...

— Почему бы и нет, – повторила Клэр. – У меня есть сорок минут. Слетаю к себе, уложу то-се, прыгну в такси...

Она так и сделала. Что произошло на вокзале Виктории, неизвестно, но час или два спустя она позвонила Шелдону, который ушел домой, и с довольно жалким смешком сообщила, что Себастьян не пожелал даже, чтобы она побыла на платформе до отправления поезда. Я почему-то очень ясно вижу ее появление там, ее чемодан, ее губы, готовые раскрыться в веселой улыбке, ее слабые глаза, всматривающиеся в окна вагонов, высматривающие его и наконец находящие, или, возможно, он первым увидел ее... “Привет, вот и я”, – наверное, бодро сказала она, чуточку слишком бодро, быть может...

Он написал к ней через несколько дней, сообщив, что место очень приятное и чувствует он себя превосходно. Потом наступило молчание, и лишь когда Клэр послала тревожную телеграмму, пришла открытка с известием, что он прервал свое пребывание в Блауберге и проведет неделю в Париже перед тем, как вернуться домой.

На исходе этой недели он позвонил мне, и мы отобедали вместе в русском ресторане. Я не видел его с 1924 года, а был уже 1929-й. Он выглядел изнуренным, больным и из-за бледности казался небритым, хоть был только от парикмахера. На шее, сзади, сидел фурункул, залепленный розовым пластырем.

После нескольких его вопросов обо мне мы оба занялись трудными поисками темы для дальнейшего разговора. Я спросил, что сталось с той милой девушкой, с которой я видел его прошлый раз.

— С какой девушкой? – спросил он. – А, с Клэр. Да, с ней все в порядке. Мы вроде как женаты.

— Вид у тебя немного больной, – сказал я

— Ну и черт с ним, коли так. Будешь пельмени?

— Занятно, что ты еще помнишь, какие они на вкус, – сказал я.

— А почему бы мне и не помнить? – сухо спросил он.

Несколько минут мы молча ели. Потом пили кофе.

— Как, ты говорил, называется городок? Блауберг?

— Да, Блауберг.

— Приятное место?

— Зависит от того, что ты называешь приятным, – сказал он, и челюсти его дрогнули, подавляя зевок. – Извини, – сказал он, – надеюсь, в поезде удастся немного поспать.

Он вдруг затеребил мое запястье.

— Половина девятого, – ответил я.

— Мне надо по телефону... – пробормотал он и с салфеткой в руке перемахнул ресторан. Минут через пять он вернулся, салфетка наполовину торчала из кармана пиджака. Я ее вытащил.

— Послушай, – сказал он, – мне ужасно неловко, но я должен идти. Совсем забыл о назначенной встрече.

“Меня всегда удручало, – пишет Себастьян Найт в “Утерянных вещах”, – что люди в ресторанах не замечают одушевленных тайн, которые подают им еду, принимают пальто и открывают для них двери. Я как-то напомнил дельцу, с которым завтракал несколькими неделями раньше, что у женщины, подавшей нам шляпы, в ушах была вата. Он недоуменно взглянул на меня и сказал, что и женщины-то никакой не заметил. Человек, не способный увидеть заячьей губы водителя такси, потому что он куда-то спешит, – по-моему, одержим маниакальной идеей. Мне часто казалось, будто я сижу между слепцов и безумцев, осознавая, что только я один в их толпе задумываюсь о легкой, очень легкой хромоте шоколадницы”.

Когда мы вышли из ресторана и направились к стоянке такси, старик со слезящимися глазами послюнил большой палец и протянул то ли мне, то ли Себастьяну, то ли нам обоим рекламный листок, из тех, что он распространял. Никто из нас листка не принял, оба глядели перед собой, сумрачные мечтатели, пренебрегающие подношением.

— Что ж, всего доброго, – сказал я Себастьяну, поманившему машину.

— Ты бы как-нибудь навестил меня в Лондоне, – сказал он и оглянулся через плечо. – Постой минуту, – добавил он, – это не дело. Я оттолкнул нищего... – Он оставил меня и через мгновение вернулся с клочком бумаги в руке. Внимательно прочитал его, прежде чем выбросить.

— Тебя подвезти? – спросил он.

Я чувствовал, что он безумно спешит отделаться от меня.

— Нет, спасибо, – сказал я. Я не дослышал адреса, данного им шоферу, но помню, он просил ехать быстрее.

Когда он вернулся в Лондон... Но нет, нить повествования рвется, и мне придется просить других вновь связать оборванные концы.