Роза и лилия

Звуки колокола разносились в тихом и ласковом июньском воздухе. Жанна вернулась в мастерскую и принялась устраиваться на ночь.

Если она останется здесь, сколько еще всего придется сделать: поставить запор, раздобыть кровать и топливо для очага…

Жанна вспомнила монахинь и раздраженно вздохнула. Они хотели защитить ее добродетель, но добродетель, которую защищают насильно, становится первой жертвой насилия.

Жанна сняла с Донки корзины и поглядела на свои пожитки. Можно бы продать мешки с суржей, но им есть и другое употребление. Жанна завернулась в одеяло и, перегородив дверь палкой, устроилась в том углу, который показался ей самым теплым.

Она услышала звон колокола и, погрузившись в мечты об Исааке, наконец уснула.

8

Deliciae angelorum

К утру тело ее онемело так, что она с трудом поднялась на ноги. На улице с каким-то исступлением пели птицы. Жанна снова отправилась в поле, раздумывая о том, как запирать дверь снаружи: не могла же она вечно сидеть внутри, как в мышеловке! Выход подсказал ей попавшийся на глаза большой, плохо обтесанный камень почти кубической формы. Жанна с трудом доволокла его до мастерской. Теперь необходимо было найти веревку. Жанна была крестьянкой и прекрасно знала, что дело это непростое. Она вернулась в поле и нарезала высокой травы. В мастерской она очистила ее и связала в жгут длиной в добрых четыре локтя. Жанна обвязала его вокруг камня, просунула свободный конец в отверстие в створке двери и опробовала свое изобретение: дергая за веревку снаружи, она подтаскивала камень к двери. И та казалась закрытой. Довольная собой, Жанна отправилась на поиски вещей, которые требовалось раздобыть. На страже мастерской остался Донки.

Побродив по окрестностям, Жанна нашла лавку, где ей продали огниво за три соля, паклю за один соль, пять свечек за десять, хлеб и колбасу. Кузнец-жестянщик за двенадцать солей уступил ей кувшин и за двадцать пять — тесло. Сосновую плашку длиной с руку, на которую Жанна украдкой посматривала, он просто подарил ей. Так было потрачено маленькое состояние, но зачем вообще нужны деньги, если не тратить их, когда возникнет нужда?

Отнеся все свои сокровища в мастерскую, Жанна снова отправилась в город и в рощице, которую она приметила за монастырем доминиканцев, вооружившись теслом, добыла сухих веток и собрала их в вязанки. Вышло целых пять.

Вернувшись, она отнесла козлы, сосновую плашку, кувшин воды и ведро с хворостом к перекрестку своего переулка и улицы Монтань-Сент-Женевьев. Нищий был на прежнем месте, и Жанна, пообещав денье, препоручила ему надзор за своим имуществом. Через несколько минут она вернулась, таща мешок с суржей, кусок масла, немного соли и сумку с орехами. Ей не терпелось привести в исполнение недавно родившийся план. Из суржевой муки, воды и щепотки соли она замесила тесто, нарезала его треугольниками и положила на них очищенные орехи. Самое трудное было еще впереди. Предстояло разжечь огонь. Пакля занялась тотчас, но слишком зеленые ветки никак не хотели разгораться и противно дымили. Наконец появился огонь. На все это ушло никак не меньше часа, ибо, когда все было кончено, прозвонили одиннадцать. Жанна отрезала немного масла, бросила его на сковородку и поставила ту на огонь. В раскаленное масло она поместила свои треугольнички, которые на глазах стали покрываться золотистой корочкой. Нищий учуял аппетитный запах. Он поднялся и, волоча за собой ногу, приблизился.

— Пахнет неплохо, — сказал он.

— Ну что, хочешь денье или пирожок? — спросила Жанна.

Нищий задумался.

— Если я надеюсь удержать душу в теле, вернее мне взять пирожок, — сказал он и подцепил один деревянной палочкой, которую ему протянула Жанна. Она наблюдала за своим первым клиентом. Нищий распробовал лакомство, закрыл глаза и пробормотал, шамкая беззубым ртом:

— Язык проглотишь, черт побери!

Жанна так и застыла с деревянной палочкой в руке. Этого выражения она никогда не слыхала. Неужели первый клиент испортит ей все дело?

— Невкусно?

— Так меня накормят в раю, если я, конечно, попаду в него.

— Тебе понравилось?

— А я о чем толкую? Сколько ты берешь за штуку?

— Три денье.

— Мало, — запротестовал нищий с выразительным жестом, — мало! Четыре!

Жанна расхохоталась. Прозвонили полдень. Школяры, как и вчера, появились в воротах коллежа. По улице струился запах поджаренного теста. Двое юношей приблизились и вытянули шеи.