Иисус: Возвращение из Египта

— Рынок снова заработал. Вы уже видели рынок? — спросил Тода.

— Нет. А где он?

— Идите, посмотрите, — разрешила нам Старая Сарра.

Город возвращался к жизни.

13

Рынок оказался всего лишь площадкой у подножия холма. Люди раскинули на ней палатки и навесы, разложили свои товары на одеяла и сели рядом. В основном тут женщины продавали овощи с собственных огородов. Забрел сюда и странствующий торговец, среди товаров которого имелось даже серебряное блюдо. А другой торговец предлагал холсты, крашеную пряжу и множество всяких мелочей, например чаши из мягкого камня и пару небольших книжек.

На рынке я подружился еще с несколькими мальчиками, но матери старались держать детей поблизости от себя. А за мной вскоре пришел Иаков.

Город становился все оживленнее. Мимо нашего дома шли на рынок женщины, в других дворах появились старики и старухи, даже на полях работало несколько мужчин.

Но люди тревожились, негромко обсуждали печальную судьбу Сепфориса, и никто не чувствовал себя в безопасности, кроме тех, кто был совсем мал и мог не замечать бед.

Когда я вернулся, то оказалось, что у нас во дворе собрались соседские дети и играют вместе с Маленькой Саломеей и другими моими младшими братьями и сестрами. Однако остальные члены семьи усердно трудились.

Прежде всего им нужно было оценить, что в доме нуждалось в ремонте в первую очередь. Сначала они взобрались на земляную крышу, осмотрели ее, подняли ветви, наваленные сверху, отыскали щели. Затем прошли по всем комнатам, обращая внимание на стены и на надежность полов верхних этажей. Предстояло заново побелить штукатурку в тех местах, где она посерела и даже почернела. На стенах первого этажа в ярком свете, льющемся из распахнутых дверей, я разглядел следы кромок различных цветов и размеров, когда-то украшавших проемы.

Иосиф и Клеопа обсудили, нельзя ли восстановить эти узоры. В Александрии я видел, что они умеют это делать очень быстро. Сам я тогда был еще слишком мал и не мог провести кистью идеально ровную линию. Но сейчас я вырос, мне уже можно было поручить такую работу.

Ясли в хлеву требовали покраски, рамы, поддерживающие виноградную лозу во дворе, нужно было починить (это я заметил сразу, как только вошел во двор первый раз).

Больше всего при осмотре дома меня поразили два огромных резервуара, в которых хранилась дождевая вода. Оба резервуара протекали и нуждались в ремонте.

А последним открытием стала большая миква, высеченная в камне под домом много лет назад.

Теперь миква использовалась как ванна для очищения. В Египте я ничего подобного не видел. Внутри миквы имелись ступени, ведущие на самое дно, чтобы человек мог спуститься под воду и выйти обратно, даже не нагнув головы. Сейчас в ванне была лишь половина положенного объема воды и стенки во многих местах осыпались или почернели. Иосиф сказал, что нам придется вычерпать отсюда всю воду и заново оштукатурить микву. Воду для нее накачивали из резервуаров. А благодаря обильным дождям сейчас оба резервуара были полны.

Как нам сказали, эту ванну построил дедушка Старой Сарры, когда пришел в Назарет. Он построил этот дом для себя и своих семерых сыновей. Иосиф знал их имена, все до одного, только я не запомнил их, как не запомнил всех тех, кого они породили. Знаю только, что отец моей мамы и отец матери Иосифа были одними из их потомков. Сейчас у меня не хватало терпения слушать все эти истории. Мне хотелось приступить к работе.

К середине дня повсюду трудились метлы и щетки: женщины выбивали из ковров пыль. Клеопа сходил с женщинами на рынок, чтобы купить свежей провизии для вечерней трапезы; печь во дворе горела весь день.

Брурия сидела во дворе и оплакивала своего сына, который ушел с мятежниками в Сепфорис. Она считала, что он погиб. Мы все знали, что это означало: скорее всего, его прибили к одному из крестов вдоль дороги, но мы старались не говорить об этом. Никто не собирался в Сепфорис, по крайней мере в ближайшее время. Мы молча трудились.

К наступлению темноты дом уже был разделен между семьями: Алфей, его жена и двое сыновей получили свои несколько комнат; Клеопа, тетя Мария и их малыши — свои; а Иосифу, маме и мне достались комнаты, соседние с комнатами тети Марии, и еще с нами должны были жить Старая Сарра и Старый Юстус. Дядя Симон, тетя Есфирь и крошка Есфирь поселились возле хлева, в середине дома.