Честный проигрыш

Каким-то неизменным и механическим способом эти изнуряющие явления оказывались связаны с абстрактной идеей любви. Связь была механической и непонятной, и Таллис, пожалуй, догадывался о ее присутствии не с помощью непосредственных ощущений, а благодаря внешним ассоциациям и некоей полубессознательной памяти. Он признавал эту связь, потому что с недавних пор прекратил почти все попытки осмысления. В эти мгновения он чувствовал себя соединенным не с чем-то отдельным, а со всем миром, может быть, со всей вселенной, вдруг становящейся как бы продолжением его «я», бесконечно увеличенного в размерах. Иногда это увеличение было приятным и теплым, как если бы он стал рекой, впадающей в море. Чаще оказывалось неприятным и далее отвратительным, словно вдруг выросли огромные зудящие конечности, которые нет возможности почесать. Иногда ощущалось как ужасное и калечащее бремя, как гигантский паровой молот, медленно бьющий по голове. Два раза происходило невероятное: ощущение парения накладывалось на паровой молот — и Таллис терял сознание.

Он никому не рассказывал об этих явлениях. Считал, что они принадлежали совсем к иным сферам, чем те, откуда к нему приходила сестра. Или фантом, казавшийся ему сестрой. Они были могущественными и сильными, огромными, прохладными, со здешним миром не связанными. Ее посещения были загадочными и часто даже таили в себе угрозу, хотя не исключено, что она защищала его от чего-то гораздо более страшного. Скажем, спасала от каких-нибудь искушений. Это казалось вероятным, потому что, и проявляя себя безупречно, он твердо знал, что его заслуги тут нет. Может ли некто защитить другого от зла, и если так, то способен ли уберечься от тьмы сам защитник? Это он тоже уже не пытался осмыслить. Она приходила только в тех ясных и ярких ночных видениях. Но иногда вдруг начинало нарастать ощущение ее присутствия в доме, и с чувством страха, смешанным с ожиданием, он раскрывал двери в пустые комнаты. Но там таились другие видения: мелкие бесы, осколки, мусор, способные вызвать лишь преходящее раздражение. Иногда они даже забавляли. Когда приходили другие видения, эти исчезали, но, возвращаясь, раздражали его с удвоенной силой. Главнейшие опасности, подстерегавшие его душу, были бесформенны.

— Ну, похоже, что все перевезено. Спасибо, — сказала Морган.

Они смотрели друг на друга, стоя по разные стороны от груды ящиков.

— У тебя очень милая квартира.

— Совсем дешевая, — отпарировала она.

— Я хотел сказать: ты все очень мило устроила.

— Эта тачка не дает мне пройти.

— Виноват.

— Если ты скажешь «виноват» еще раз, меня вытошнит. Таллису представлялось вполне естественным привезти вещи на ручной тележке. Он часто пользовался этим средством транспорта. Нередко перевозил так чью-нибудь мебель. Но в глазах Морган это, конечно, выглядело иначе, и ему следовало подумать об этом. Неужели он в самом деле хотел смутить ее, вызвать сочувствие или стыд?

— И чем же ты занимался, Таллис, после нашей последней встречи?

— Ничем особенным. Все как обычно. То одно, то другое.

— Как и в старые времена. Ну расскажи, например, что ты будешь делать сегодня?

— Пойду на собрание студентов-волонтеров, они собираются красить дома. Потом есть один человек, которого только что выпустили из тюрьмы. Потом заседание Объединенного церковного комитета, там вопрос проституции. Потом у меня занятия. Потом меня попросили выступить на встрече с абитуриентами в школу для подготовки к работе в полиции, потом я должен написать…

— Хорошо-хорошо, достаточно. Не понимаю, как ты все это выдерживаешь. Ведь это смертельная скука. А пользы приносит минимум Ты взваливаешь на себя слишком много, а в результате не справляешься ни с чем. Разве не так?

— Так.

— Я вижу, ты нарядился. Это ради меня или ради Объединенного церковного комитета?

— Ради тебя. — Таллис был в чистой рубашке и, в порядке исключения, в галстуке.

— Ты выглядишь так, словно даже побрился. Но руки все-таки грязные.

— Вино… Я выгребал все эти вещи из твоей комнаты. Там было ужасно пыльно. Я собирался их вымыть.

— Из моей комнаты?

— Из той, где были твои вещи. С завтрашнего дня я сдал ее. — Господи, он же забыл. Надо будет еще найти время заглянуть на барахолку и купить что-нибудь из подержанной мебели. Комната ведь сдана как меблированная.

— Гляди-ка, оказывается, ты не терял времени.