Женщины Цезаря

— Я удивляюсь, что ты до сих пор не бросился на колени, чтобы поцеловать ноги этой проститутки Клодии.

— Я просил Аттика сделать это за меня, но безуспешно. Клодия сказала, что не имеет власти над младшим братом.

— Она предпочитает, чтобы ты целовал ей ноги, вот почему.

— Теренция, я не влюблен и никогда не был влюблен в Медею с Палатина! Обычно ты такая разумная, так почему ты настаиваешь на этом абсурде? Посмотри на ее любовников. Все они годятся ей в сыновья! А мой милейший Целий! Самый славный парень! Теперь он мечтает о Клодии, пуская слюни. Точно так же, как у половины женщин Рима текут слюни, когда они думают о Цезаре. Цезарь! Еще один неблагодарный патриций!

— Наверное, он имеет на Клодия большее влияние, чем Помпей, — предположила Теренция. — Почему не обратиться к нему?

Спаситель отечества выпрямился.

— Лучше я проведу остаток своих дней в ссылке! — сквозь зубы ответил он.

Когда Публий Клодий десятого декабря вступил в должность, весь Рим ждал, затаив дыхание. Ждали и члены узкого кружка «Клуба Клодия», особенно Децим Брут, полководец войска общин перекрестков. Колодец комиций был слишком мал, чтобы вместить огромную толпу, которая собралась на Форуме в тот первый день, чтобы посмотреть, что вытворит Клодий. Поэтому он перенес собрание к платформе храма Кастора и объявил, что издаст закон, согласно которому каждому римлянину-мужчине будут выдавать пять модиев бесплатной пшеницы в месяц. Только малая часть толпы — принадлежавшая к общинам перекрестков, которых завербовал Клодий, — знала, что сейчас прозвучит это обещание. Для большинства новость явилась сюрпризом.

Поднявшийся рев был слышен у Коллинских и Капенских ворот. Он оглушил сенаторов, стоявших на ступенях курии Гостилия. Перед их глазами открылось необычное зрелище — тысячи вещей взлетели в воздух. Колпаки свободы, сандалии, пояса, куски еды — все, что можно было подбросить в исступлении. Приветственные крики нарастали. Казалось, это никогда не прекратится. Откуда-то появились цветы. Клодий и девять его ошеломленных коллег, плебейских трибунов, стояли на платформе храма Кастора, осыпанные цветами с головы до ног. Клодий весь сиял. Он поднял сжатые кулаки. И вдруг наклонился и стал бросать цветы обратно, в толпу, громко смеясь.

Катон, все еще со следами побоев, плакал.

— Это начало конца, — причитал он сквозь слезы. — Мы не можем позволить себе заплатить за все это зерно! Рим обанкротится.

— Бибул следит за небом, — сказал Агенобарб. — Этот новый закон Клодия о зерне будет так же недействителен, как и все, что принимается в этом году.

— Наберитесь ума! — посоветовал Цезарь, который стоял недалеко и все слышал. — Клодий не так глуп, как ты, Луций Домиций. Он будет продолжать предварительные обсуждения до Нового года. Голосования не произойдет, пока не кончится декабрь. Кроме того, я все еще сомневаюсь в тактике Бибула относительно плебса. Их собрания не зависят от предзнаменований.

— Я буду против, — сказал Катон, вытирая слезы.

— Если ты сделаешь это, Катон, ты очень быстро умрешь, — сказал Габиний. — Может быть, впервые в истории у Рима появился плебейский трибун, не ведающий колебаний, которые явились причиной гибели братьев Гракхов. И он не одинок, как Сульпиций, что привело к его смерти. Я не думаю, что кто-то или что-то сможет запугать Клодия.

— Что еще может взбрести ему на ум? — спросил Луций Цезарь, бледнея.

Следующим был законопроект о восстановлении законности религиозных общин Рима, братств и клубов. Хотя толпа приняла это не так бурно, как бесплатное зерно, все-таки второй закон тоже приветствовали восторженно. После собрания братья перекрестков, кричавшие до хрипоты, понесли Клодия на своих плечах.

После этого Клодий объявил, что приложит все силы к тому, чтобы Марк Кальпурний Бибул не смог никогда больше подрывать правительство. Законы Элия и Фуфия нужно усовершенствовать, чтобы разрешить собрания народа и плебса, а также прохождение законов в тех случаях, когда консул остается дома, чтобы наблюдать небеса. Чтобы объявить законы недействительными, консул должен будет доказать появление неблагоприятного знака в течение того дня, когда состоялось собрание. Никакие дела нельзя останавливать из-за отложенных выборов. Ни одно из изменений не имеет обратной силы, они не защищают Сенат и его дискуссии, они не влияют на суды.