ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах

Ланарк проникся ощущением, что каждый шаг в этой комнате может завести в невидимую ловушку. С трудом удерживаясь от того, чтобы побежать, он добрался до двери.

— Подождите, — окликнул его провост.

Прежде чем обернуться, Ланарк ступил в холл. Провост выпятил нижнюю губу, бросил хмурый взгляд на свои ботинки и сказал:

— Вы пришли с девушкой. Волосы у нее черные, одета была в черный свитер и юбку… юбку… Цвет забыл.

— Черную.

— Вот-вот. Не знаете ли, где она?

— Нет.

Провост посмотрел на него внимательно и отвернулся, вяло повторяя:

— Ну ладно, неважно. Неважно.

Хлопнув дверью, Ланарк поспешно выскочил на улицу.

Глава 5

Рима

Снаружи был туман. Подсвеченный из окон, он окутывал дом молочно-белым коконом, но дальше царила непроглядная тьма, и Ланарку пришлось двигаться по аллее наугад, не имея других ориентиров, кроме скрипа гравия под ногами и прикосновений к рукам и лицу заиндевевших листьев.

По тротуару идти было проще: над головой горели уличные фонари. Шаги звучали гулко во влажном воздухе, но минут через пять Ланарк понял, что это не эхо, а стук каблуков человека, идущего следом. По спине пробежал тревожный холодок. Ланарк приблизился к ограде и стал ждать. Неизвестный помедлил, но затем уверенно продолжил путь. Сквозь пелену тумана проступила тень и сгустилась до необычной черноты; в тонкой черной фигуре Ланарк узнал Риму, которая проскользнула мимо, едва коснувшись его взглядом. С обрадованным криком «Рима, это я!» он припустил следом.

— Вижу.

— Тебя ищет провост Додд.

— Кто такой провост Додд?

Вопрос был задан, казалось, с целью не поддержать беседу, а положить ей конец. Шагая за Римой, Ланарк думал о сцене в спальне с участием ее друзей. Это воспоминание больше не ужасало его. Разговор с блондинкой, исчезновение Глопи, туман — все сплелось воедино с подсмотренной сценой. От нее на Риму падал отсвет волнующих и опасных сексуальных возможностей. Неожиданно Ланарк спросил:

— Тебе понравилась вечеринка?

— Нет.

— Чем ты занималась?

— Если тебе необходимо знать, я большую часть времени провозилась в ванной с Гэй. Ей было очень плохо.

— Отчего?

— Не хочу с тобой об этом говорить.

— Ты вообще не хочешь со мной разговаривать?

— Не хочу.

Сердце и пенис Ланарка окаменели в злом изумлении. Схватив ее за руки и повернув к себе, он мягко спросил:

— Почему?

Рима заглянула ему в глаза и прокричала:

— Потому что я тебя боюсь!

Он вздрогнул от стыда и усталости. Отпустил Риму, пожал плечами и пробормотал:

— Что ж, может, это мудро с твоей стороны.

Пройдя еще немного, Ланарк с удивлением обнаружил, что Рима шагает рядом.

— Прости.

— Не извиняйся. Наверное, я опасный человек.

Она было рассмеялась, но тут же умолкла и взяла Ланарка под руку. Легкое пожатие ее руки дало ему уверенность и силу.

Они дошли до угла. Туман был очень густой. Впереди, в нескольких футах, прогромыхал трамвай, но разглядеть его было невозможно.

— Где твой плащ? — спросила Рима. — Ты дрожишь.

— Ты тоже. Повел бы тебя попить кофе, но не знаю, где мы находимся.

— Пойдем лучше со мной. Я живу неподалеку, и еще я стащила с вечеринки бутылочку бренди.

— Не следовало этого делать.

Рима резко выдернула руку.

— Ты — долговязый, мокрый, занудистый тип!

Ланарк был задет.

— Рима, у меня нет ни особого ума, ни воображения. У меня есть только несколько жизненных правил. Умных людей, способных прожить без правил, они могут раздражать, но таков уж я есть, так что не ругай меня.

— Ладно, прости-прости-прости. Похоже, тебе достаточно дохнуть, чтобы я начала извиняться.

Они обогнули угол.

— Но я способен и напугать тебя, — произнес Ланарк. Рима молчала.

— А также насмешить.

Слегка усмехнувшись, Рима снова взяла его под руку.

Они очутились как будто в переулке, среди низеньких зданий, похожих на личные гаражи. Рима отперла дверь, поднялась с Ланарком по крутой деревянной лестнице и включила свет. Судя по ее строгим манерам и одежде, Ланарк ожидал увидеть самую простую обстановку. Но в маленькой пустоватой комнате со скошенным потолком имелось немало индивидуальных черт, отдававших печалью. Стены украшали карандашные рисунки, где неумелой детской рукой были изображены зеленые поля и голубые моря. Часы (никаких других Ланарку не вспоминалось) были вырезаны и раскрашены под бревенчатую хижину, внизу свисал маятник и золоченая гирька в форме еловой шишки. Стрелки отсутствовали. На комоде лежала гитара без струн, на постели, представлявшей собой матрас на полу у стены, сидел игрушечный медвежонок. Щелкнув выключателем электрического радиатора, Рима повесила на крючок пальто и удалилась в крохотную, размером с буфет, кухоньку, где начала колдовать с чайником и газовой горелкой. Не обнаружив в комнате стульев, Ланарк уселся на пол и прислонился к постели. Радиатор так быстро нагрел воздух, что вскоре Ланарк снял с себя влажный от тумана пиджак и шерстяной джемпер. Тепло пропитало его кожу, но не достигло еще внутренностей, которые все так же трясло. Явилась Рима, неся две большие кружки черного кофе. Она уселась на постель, поджав под себя скрещенные ноги, и со словами «От этого ты, наверное, не откажешься» протянула Ланарку кружку.