ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах

Сперва он был ребенком, потом школьником, потом умерла его мать. Он стал студентом, попытался заниматься живописью, тяжело заболел. Некоторое время он околачивался по кафе, далее устроился работать в институт. Спутался там с женщиной, потерял работу, поселился в каком-то плохо управляемом месте, где родился его сын. Женщина и ребенок от него ушли, и по не очень понятной причине он был послан с какой-то миссией на какую-то ассамблею. Вначале это было трудно, потом легко, потому что он внезапно оказался известным человеком с важными бумагами в портфеле. Его любили женщины. Ему был дарован неожиданный отпуск с Сэнди, затем что-то холодное кольнуло его в щеку…

Мысли его отпрянули от этого воспоминания, как пальцы от раскаленного металла, но он вернул их обратно, и постепенно в его мозгу возникли недавние, более гнетущие картины.

Глава 42

Катастрофа

По темному небу стремительно неслись облака. Не видя ничего, кроме немногих скал, разбросанных там и сям, старых костей и кучки перьев под ногами, он огляделся и позвал: «Сэнди?» — но на вересковой пустоши не было больше никого, а на западе таяли в облаках два-три закатных луча. Он пустился бежать по вереску с криком «Александр!», споткнулся и упал во тьму. Что-то душило его, он боролся, потом понял, что это стеганое пуховое одеяло, откинул его и сел.

Он лежал в постели в темной комнате, чувствуя головную боль и невыносимую утрату. Что привели его сюда друзья, он не сомневался, но кто они были? Куда они ушли? Он нащупал выключатель ночника и щелкнул им. Комната оказалась дортуаром, где у каждой стены стояло по две кровати, между ними — туалетные столики с дамской косметикой. На стенах висели цветные постеры с певцами и лозунги вроде такого: ЕСЛИ ВЫ ПАРАНОИК, ЭТО ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ПРОТИВ ВАС НЕ ПЛЕТЕТСЯ ЗАГОВОР. Его одежда была разбросана по полу. Он застонал, потер себе виски, встал и быстро оделся. Сомнений не было: недавно произошло что-то очень хорошее. Это приключение не было любовью, но оставило его готовым для любви. Восторг раскрыл его, подготовил для кого-то, кого здесь не было. Его мучила невозможность обнять кого-то и шептать ласковые слова, ощущая ответные объятия и слыша слова любви. Он вышел из комнаты и поспешил по коридору туда, где слышались за дверью музыка и голоса. Ланарк толкнул дверь и остановился, мигая на ярком свету. Голоса стихли, потом кто-то выкрикнул: «Смотрите! Он возвращается!» — и загремел раскатистый смех.

Народу в галерее было меньше, чем в прошлый раз. Гости по преимуществу лежали на подушках в нижнем этаже, и Ланарк спешил мимо них, поглядывая направо и налево. Ему вспомнился тонкогубый улыбающийся ротик в просвете темных волос, и он, заметив чей-то смеющийся рот и темные волосы, крикнул:

— Это ты? Ты была со мной?

— Когда?

— В спальне?

— Нет-нет, не я! Может быть, Хельга? Женщина, которая танцует вот там?

Ланарк бросился на танцплощадку с криком:

— Ты Хельга? Ты была со мной в спальне?

— Сэр, — произнес Тимон Кодак, танцевавший с женщиной, — эта леди — моя супруга.

Смех доносился со всех сторон, хотя на площадке танцевала лишь одна пара и играл только один саксофонист. Прочие оркестранты сидели вместе с девушками на разбросанных там и сям подушках, и внезапно Ланарк очень отчетливо увидел Либби. Она прижималась к ударнику, мужчине средних лет в роговых очках. Ее изящно-пухлое юное тело льнуло к нему, дрожа мелкой дрожью, плечо она норовила втиснуть ему под мышку, грудью касалась его бока. Ланарк поспешил к ней:

— Либби, пожалуйста, это была… это были вы?

— Не-ет! — протянула она с гримасой отвращения. — Нет, конечно.

— Все это ускользает от меня, — всхлипнул Ланарк, закрывая глаза. — Ускользает в прошлое, дальше и дальше. Так было замечательно, а теперь обратилось в издевку.

Кто-то схватил его за локоть, и чей-то голос произнес:

— Возьмите себя в руки.

— Не бросайте. — Ланарк открыл глаза.

Перед ним стоял худой моложавый человечек, стриженный ежиком, в черном свитере, слаксах и парусиновых туфлях. Человечек сказал:

— На вас все смотрят. Я знаю, что вам нужно. Идемте со мной.

Ланарк покорно последовал за ним на верхний этаж, где было совершенно пусто.

— Кто вы? — спросил он.

— Подумайте немного.

В голосе слышались знакомые ноты. Присмотревшись, Ланарк различил небольшие, но глубокие морщинки в уголках глаз и рта, выдававшие, что это гладкое, бледное, ироничное лицо принадлежало человеку отнюдь не молодому.