Вампир Арман

Когда Бенджи впустил меня, она не остановилась.

– Знаешь, ангел, а ты неплохо выглядишь, – сказал он.

Она продолжала играть, непосредственно покачивая головой в такт сонате.

Он провел меня через цепочку хорошо обставленных, оштукатуренных комнат. Моя была слишком роскошная, прошептал я, увидев растянутые гобелены и подушки, расшитые старинным потертым золотом. Мне нужна только полная темнота.

– Но меньше у нас ничего нет, – пожал он плечами. Он переоделся в свежие белые льняные одеяния в тонкую голубую полоску, такие часто встречаются в арабских странах. Он одел белые носки и коричневые сандалии. Он дымил турецкой сигареткой и прищурился, глядя на меня через дым.

– Ты принес мне часы, да? – Он кивнул, воплощение сарказма и веселья.

– Нет, – сказал я и сунул руку в карман. – Но деньги можешь взять. Скажи мне, раз уж твой ум – настоящий медальон, а ключа у меня нет, никто не видел тебя с тем подонком с полицейским значком и револьвером?

– Да мы с ним все время встречаемся, – устало мотнул он головой. – Мы ушли из бара по отдельности. Я убил двух зайцев. Я очень хитрый.

– Почему? – спросил я и вложил лилию в его ручонку.

– У него покупал брат Сибель. Никто по нему не скучал, кроме этого полицейского. – Он хихикнул. Он заткнул лилию в густые кудри над левым ухом, потом вытащил и покрутил в пальцах ее крошечный стебелек. – Хитро, да? Теперь его никто не хватится.

– И правда, двух зайцев убил, ничего не скажешь, – сказал я. – Хотя я уверен, что этим дело не ограничится.

– Но теперь ты нам поможешь, правда?

– Конечно, помогу. Я же сказал, я очень богат. Я все улажу. У меня к таким делам инстинкт. В одном далеком городе я владел большим театром, а после этого – целым островом с дорогими магазинами, и так далее. Похоже, я в многих отношениях монстр. Тебе больше никогда, никогда не придется бояться.

– А знаешь, ты правда очень красивый, – сказал он, поднимая одну бровь и быстро подмигивая мне. Он затянулся своей вкусной на вид сигареткой и протянул ее мне. В левой руке он крепко держал лилию.

– Не могу. Я только пью кровь, – сказал я. – В основном я – настоящий вампир из книжки. При свете дня нужна полная темнота, а день наступит очень скоро. Не вздумай трогать дверь.

– Ха! – засмеялся он с бесовским восторгом. – Так я ей и сказал! – Он закатил глаза и глянул в направлении гостиной. – Я сказал, что нужно скорее украсть для тебя гроб, но она ответила – нет, ты бы об этом подумал.

– Она совершенно права. Эта комната подходит, но гробы я тоже люблю. Правда.

– А нас ты можешь тоже сделать вампирами?

– Нет, ни за что. Ни в коем случае. У вас чистые сердца, вы слишком живые, и потом, у меня нет такой силы. Так не делают. Нельзя.

Он опять пожал плечами.

– Тогда кто сделал тебя? – спросил он.

– Я родился из черного яйца, – сказал я. – Как и все мы.

Он издевательски засмеялся.

– Ну, остальное ты видел, – сказал я. – Почему бы не поверить в самое лучшее?

Он только улыбнулся, выдохнул дым и посмотрел на меня взглядом мошенника.

Пианино пело грохочущими каскадами, быстрые ноты таяли, едва успев родиться, совсем как последние тонкие зимние снежинки, исчезающие, не упав на тротуар.

– Можно, я поцелую ее перед тем, как идти спать? – спросил я.

Он наклонил голову набок и пожал плечами.

– Если ей это не понравится, она все равно не прекратит играть, чтобы сказать об этом.

Я вернулся в гостиную. Как там было свободно – величественные и пышные французские пейзажи с золотыми облаками и кобальтовыми небесами, китайские вазы на подставках, собранный складками бархат, ниспадающий с высоких бронзовых прутьев, закрывая узкие старинные окна. Комната предстала передо мной единой картиной, включая ту кровать, где я лежал, теперь заваленную свежими пуховыми одеялами и подушками с вышитыми на них старинными лицами.

А она, центральный бриллиант в длинной белой фланелевой рубашке, отделанной на запястье и у ворота густыми старинными ирландскими кружевами, играла проворными уверенными пальцами на длинном лакированном рояле, и ее волосы светились на плечах гладким желтым светом.

Я поцеловал ее ароматные локоны и нежную шею, перехватил ее детскую улыбку и сверкнувший взгляд, и она продолжила играть, запрокинув голову, прикоснувшись спереди к моей одежде.

Я положил руки вокруг ее шеи. Ее гибкое тело прислонилось ко мне. Я скрестил руки на ее талии. Я чувствовал, как в моих уютных объятьях вслед за стремительными пальцами двигаются ее плечи.