Травяной венок. Том 2

– Это как военная удача, Мамерк. – Поросенок пожал плечами. – Посмотри на меня. Я женат на младшей дочери Луция Красса Оратора, старшая дочь которого имеет уже трех сыновей. Тем не менее моя Лициния все еще бездетна – и не от отсутствия старания, поверь мне! Так мы решили попросить у ее сестры одного из племянников, чтобы усыновить его.

Мамерк наморщил лоб и вдруг взглянул с воодушевлением:

– Слушай, сделай то, что собирается сделать Луций Корнелий! Разведись с меньшей Лицинией из-за бесплодия и сам женись на Далматике.

– Нет, Мамерк, я не могу. Мне очень нравится моя жена, – хрипло сказал Поросенок.

– Значит нам следует серьезно подумать о предложении Луция Корнелия.

– О, определенно. Он небогатый человек, но у него есть нечто получше, ты это знаешь. Он великий человек. Моя двоюродная сестра Далматика уже была замужем за одним великим человеком, и для нее это – дело привычное. Луций Корнелий далеко пойдет, Мамерк. Я совершенно убежден, что это так, хотя и не вижу, каким образом он может продвинуться дальше. Но он сделает это! Я уверен, что он сделает это. Хотя он не Марий. И не Скавр, я верю, что он затмит их обоих.

– Теперь, – Мамерк встал, – нам надо пойти и узнать, что скажет Далматика. Но жениться завтра – это невозможно.

– Почему бы и нет? Она же не вечно будет в трауре!

– Нет! Довольно странно, но срок ее траура кончается сегодня. Именно поэтому, – молвил Мамерк, – будет весьма подозрительно выглядеть, если она выйдет замуж завтра. Через несколько недель, я думаю, это было бы прилично.

– Нет, это должно быть завтра, – заупрямился Метелл Пий. – Ты не знаешь Луция Корнелия так, как знаю его я. Нет человека, которого я почитал и уважал больше, чем его. Но ему нельзя перечить, Мамерк! Если мы согласны, что он может жениться, это должно быть завтра.

– Я что-то припоминаю, Квинт Цецилий. В последний раз, когда я видел Далматику – это было два или три ярмарочных интервала назад – она спрашивала о Луций Корнелии. Но она никогда не спрашивала ни об одном человеке, даже о тебе, своем ближайшем родственнике.

– Хорошо, она была влюблена в него, когда ей было девятнадцать. Может быть, она все еще влюблена в него? Женщины – странные существа, с ними такое случается, – сказал Поросенок тоном весьма опытного человека.

Когда они вдвоем прибыли в дом Марка Эмилия Скавра и предстали перед Цецилией Метеллой Далматикой, Метелл Пий понял, что имел в виду Мамерк, называя ее робкой. «Это мышка, – подумал он, – хотя и очень привлекательная и приятная..» Ему никогда не приходило в голову, как он чувствовал бы себя, если бы его заставили жениться в семнадцать лет на женщине около шестидесяти. Впрочем, женщины поступают так, как им велят, и к тому же шестидесятилетний мужчина может во всех отношениях предложить больше, чем любая женщина старше сорока пяти. Поросенок начал говорить, так словно было решено, что он – ее ближайший родственник – формально выступал в роли paterfamilias.

– Далматика, сегодня мы получили брачное предложение, касающееся тебя. Мы твердо рекомендуем тебе принять его, хотя понимаем, что ты имеешь право отклонить его, если пожелаешь, – сказал Метелл Пий официальным тоном, – ты вдова главы сената и мать его детей. Однако лучшее предложение вряд ли могло выпасть на твою долю.

– Кто сделал мне предложение, Квинт Цецилий? – спросила Далматика очень слабым голосом.

– Консул Луций Корнелий Сулла.

Выражение невероятной радости появилось на ее лице, ее серые глаза засияли серебром, слегка неуклюжие руки раскинулись вместо того, чтобы сжаться.

– Я согласна! – выдохнула она.

Мужчины перемигнулись, они ожидали, что прежде чем Далматика согласится, понадобятся убеждающие беседы и уговоры.

– Он пожелал жениться на тебе завтра, – молвил Мамерк.

– Даже сегодня, если он захочет!

Что еще могли они сказать? Что говорят в таких случаях? Мамерк сделал такую попытку:

– Ты очень богатая женщина, Далматика. Мы не обсуждали с Луцием Корнелием условия и размер приданого. Я думаю, для него это второстепенные вопросы, поскольку он знает, что ты богата, и подробности его не интересуют. Он сообщил нам, что развелся со своей женой из-за ее бесплодия и не хотел бы жениться на молодой девушке, а предпочел бы здравомыслящую женщину, еще способную к деторождению – особенно такую, у которой уже есть дети, что доказывало бы ее плодовитость.

Это тяжеловесное объяснение поубавило сияния на ее лице, тем не менее она кивнула в знак понимания, хотя и ничего не сказала.