Бумажный тигр

Он распахнул дверь, и изнутри вывалились клубы ядовитого дыма. На него накатила жаркая волна, но в этой части здания языков пламени еще не было видно. Закрыв лицо носовым платком, Дэниел бросился мимо приемной в маленький кабинет, в котором должна была быть Джорджина.

Когда он наконец добрался до двери и вышиб ее, его всего уже выворачивало от кашля, слезящиеся глаза заливал соленый пот. В комнате было темно, к тому же все вокруг заволокло густым дымом, и Дэниел не сразу сориентировался.

«Только бы ее здесь не было! — заклинал он, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в дыму. — Она, конечно, давно почувствовала запах дыма и ушла. Бросилась за помощью. Боже, только бы она не погибла! Боже, сделай так, чтобы она не умерла!»

Джорджина сидела за отцовским столом, уронив голову на руки. Со стороны казалось, будто она мирно заснула. Подбежав, Дэниел стал трясти ее за плечи и звать по имени, но она не подняла головы. И тогда его охватила настоящая паника.

Времени на молитвы и скорбь не оставалось. Подняв Джорджину на руки, Дэниел бросился обратно к двери, но там уже бушевало пламя, и жадные языки его лизали потолок приемной. Дэниел понял, что пожар начал стремительно распространяться по всему зданию. С Джорд-жиной на руках нечего было и думать спасаться тем путем, каким он вошел.

Не колеблясь ни минуты, Дэниел повернулся и пихнул спиной окно. Стекло тут же рассыпалось. Перекинув Джорджину через плечо, он рукавом расчистил от осколков подоконник и, свесившись, опустил жену на землю с противоположной стороны.

Джорджина безжизненно привалилась к стене здания. Дэниел уже не испытывал ни страха, ни беспокойства. Он вообще перестал что-либо чувствовать с того самого момента, когда коснулся ее и не дождался ответной реакции. Он действовал безошибочно и быстро, как машина.

Выпрыгнув из окна, он снова подхватил Джорджину на руки. Где-то бегали и кричали люди, таскали вручную воду. Вдали послышался звон пожарного колокольчика. Но Дэниел не обращал на это внимания. Жизнь Джорд-жины теперь была в его руках, и он бросился с ней через улицу в здание типографии. Если она придет в себя, выживет и он. Если же нет, он умрет.

Он знал это совершенно точно.

Никто не видел, как он влез вместе с ней в окно, от которого недавно отодрал доски. Внутри было темно, но свет ему был не нужен. Бегом Дэниел поднялся по лестнице и сразу завернул в спальню.

Он положил Джорджину на кровать, которая так и осталась здесь стоять, несмотря на то что дом готовили к сносу. Она лежала, раскинув руки и ноги, и была похожа на куклу.

Коснувшись дрожащей рукой ее щеки, он прошептал ее имя. Сел рядом и, гладя ее по волосам, ждал, когда она ответит. В отчаянии наклонился и поцеловал ее. Губы были теплые, но даже не дрогнули от его прикосновения.

Тогда, обхватив Джорджину, он заставил ее принять сидячее положение, прижал к себе и стал нашептывать на ухо разные нежные слова. Одновременно Дэниел растирал ей спину, сначала осторожно, потом все сильнее. Шепот перешел в исполненные боли восклицания. Но ответа все не было.

— Джорджина, скажи что-нибудь! Боже, не бросай меня одного! Ты не можешь покинуть меня! Ты моя жизнь, Джорджи! Очнись и пошли меня к черту, любимая, только не умирай! Прошу тебя, Джорджи…

Дэниел глухо и надрывно зарыдал, по поросшим щетиной щекам побежали крупные слезы. Он продолжал растирать ей спину и покрывать поцелуями лицо, шею, плечи.

— Я люблю тебя, Джорджи, — вдруг снова перешел он на шепот и тут же поймал себя на мысли, что нисколько не покривил душой и сказал истинную правду. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Боже, не дай ей умереть! Я все сделаю! Перестану богохульствовать, не буду поминать имя твое всуе, буду чтить отца своего… Боже, все что захочешь! Прошу тебя…

Дэниел прижал Джорджину к себе теснее и раскачивался вместе с ней из стороны в сторону, отчаянно надеясь на чудо. Пусть это будет первым и последним чудом в его жизни. Вскоре он, выбившись из сил, замолчал, и тут же до его слуха донесся тихий стон, а в следующее мгновение раздался душераздирающий кашель.

Дэниел запустил руки Джорджине в волосы, вглядываясь в ее ожившее лицо, и воздал благодарственную молитву. Джорджина дернулась в его руках, и кашель стал выворачивать ее наизнанку.

Глава 37

Он боялся отойти от нее даже на шаг, боялся, что она вновь впадет в беспамятство, но надо было достать ей воды. Приступы страшного кашля вновь стали сотрясать все ее тело. Казалось, еще немного и она выплюнет свои легкие.