Словарь Ламприера

Ступив на террасу, Людовик ощутил на своем липе знойные солнечные лучи и горячий ветер. День был прекрасен. Садовников не было видно. Итак, планеты движутся вокруг Солнца, пути их никогда не скрещиваются между собой, и все их силы (центробежная, центростремительная, сила гравитации, тяготения соперничающих масс — короче говоря, сумма всех сил) заключены в Солнце. Иначе говоря, линии, проходящие через диаметры их орбит, пересекаются в Солнце. Да, так проще. Все они пересекаются в Солнце.

Король спустился по ступеням и приблизился к апельсиновым деревьям. У него за спиной, не дойдя нескольких шагов до цветника, остановилась свита. Вдали заманчиво поблескивало озеро. Король махнул на свиту рукой, и придворные отступили назад, на террасу. Все линии встречаются в Солнце, даже расходящиеся между собой. Ряды апельсиновых деревьев придвинулись ближе. Король шел мимо деревянных кадок, любуясь лепными сферами крон, изваянными для него умелыми садовниками. Поднялся ветер, и, хотя внешние очертания деревьев продолжали ровными рядами тянуться куда-то вдаль, сходясь в неведомой точке, листья внутри этих пышных шаров затрепетали, встопорщились и пришли в беспорядок. Людовик нахмурился. Придворные исчезли за углом террасы, последовав за каким-нибудь бледным подобием солнца. Листья громко шелестели. Король пристально вгляделся в убегающую к озеру аллею: ему почудилась какая-то неровность в линии. Он сделал еще несколько шагов и нахмурился. Он уже решил было, что его апельсиновые деревья пережили время невзгод, но оказалось, что их ряды снова перекосились и вид на озеро был совершенно испорчен. Старая история повторялась. Однако если уж он зашел так далеко…

Людовик повернулся и пересек соседний ряд, ему пришлось протиснуться, потому что кадки с деревьями стояли слишком близко друг к другу, и король обнаружил, что и этот ряд был в полном беспорядке. Людовик снова двинулся вперед (по крайней мере, так ему показалось), но, оглядевшись, понял, что просто вернулся туда, откуда начал свой путь. Он постоял немного, а затем снова отправился в путь. Да, так уже гораздо лучше. Теперь перед ним вот-вот должно показаться озеро. Но вот он свернул под прямым углом, потом дорожка изогнулась дугой, сузилась, и король снова оказался на прежнем месте. Объяснить это было невозможно. Он сделал еще одну попытку, но на сей раз не успел пройти и нескольких шагов, как деревья на его пути сгрудились так тесно, что ему пришлось остановиться. Солнце радостно сияло, но ему от этого легче не становилось. Листья продолжали шелестеть со всех сторон. Людовик занес было ногу, чтобы сделать новый шаг, но сопротивление было слишком сильным. Он остановился. За спиной у него апельсиновые деревья в кадках тихонько переползали с места на место. Людовику очень хотелось сделать еще шаг, немедленно, сию же секунду. Листва, невидимые морщинки на глади искусственного озера и зеленые лезвия трав на газонах согласно раскачивались в такт порывам ветра. Сейчас он сделает шаг. Апельсиновые деревья двигались вокруг него по орбитам, как планеты вокруг солнца. Солнце застыло высоко над головой. Сейчас-сейчас. Людовик продолжал стоять на месте. Гелиографы лужаек вспыхивали и гасли, переговариваясь отрывистым двоичным кодом, на озере поднимались и опускались крохотные гребни, листья трепетали и замирали, все быстрей и быстрей, пока наконец послание не превратилось в расплывчатую кляксу; все дверцы и окошки гигантского механизма с безумной скоростью распахивались и захлопывались, разница между «точкой I » и «точкой 0» исчезла, и обе эти точки слились в одну сплошную Точку, в которой все следы и траектории пересекались и смешивались между собой, взаимодействовали и противодействовали друг другу, так что поле деятельности превратилось в поле вероятностей, а сетка следов — в облако, в котором любое событие могло произойти с такой же вероятностью, как и не произойти; и теперь, по крайней мере с этой точки зрения, вся беспорядочная мешанина происходящего оказывалась предельно и ослепительно ясной.

Антициклон постоял над Пиренейским полуостровом, с любопытством заглянул в Бискайский залив и двинулся к северу. Пролетев над побережьем Атлантики и миновав устье Жиронды, он направился к острову Олерон. Впереди и позади него мчались свежие ветры. В самом сердце его продолжали царить спокойствие и тишина. Сидя на склоне холма и глядя с высоты на причал, Дюлюк и Протагор почувствовали, как в спину им дышит ветер с востока. Они сидели лицом к солнцу, все еще высоко стоящему в небесах. Они терпеливо ждали. Скоро прибудут повозки. Потом опустится ночь. Через некоторое время после захода солнца они зажгут сигнальный маяк, а еще некоторое время спустя получат ответ на сигнал. И тогда изо всех их напряженных усилий и усилий их заморских партнеров, изо всех тщательно продуманных и спланированных встреч и случайных столкновений, когда для каждого аргумента находился контраргумент, а почти любая сила наталкивалась на другую, направленную в противоположную сторону, изо всего этого хаоса выявится одна-единственная данность, которая превзойдет все противодействующие силы и задаст движение в одном-единственном возможном направлении. В тот момент, когда «Вендрагон» причалит к их пристани, эта единственная сила тоже уравновесится суммой всех прочих, и последняя траектория завершится в точке финала.