Эйсид Хаус

Мы с важным видом прошли через центр к пабу. На вкус эта пинта показалась сладкой. Что ж, вполне справедливо.

УЭЙН ФОСТЕР

Двое Ястребоголовых сидели за столиком в баре, неся всякий бред насчет футбола. Ястребоголовые были практически неотличимы друг от друга с их мягкими, коричневыми, покрытыми перьями головами, открытыми, напряженными и воинственными клювами и гнусными пьяными глазами. Единственная разница между ними — у одного Ястребоголового была полоска черного гноя, сочащегося из уголка его левого глаза, видимо, результат какой-то травмы или инфекции.

— Произошли неприятности во время матча, да?

— Да, фанаты устроили драку. Так и должно было быть, но только после финального свистка.

— Я слышал, что это вообще не фанаты. Говорили, что это устроила пара ребят, которые пришли каждый со своей компанией, и поспорили о Уэйне Фостере. Один парень сказал: «Уберите этого долбанного английского мудака с поля». А другой возразил: «Дайте чуваку шанс». Так что первый крикнул что-то в ответ, ну и слово за слово и понеслась, один обложил по матери другого. И потом, как ты понимаешь, началась охуительная махаловка стенка на стенку.

— Нет, — сказал один Ястребоголовый, мотнув в несогласии своим клювом. — Это были чертовы фанаты. Эти чуваки не интересуются футболом.

— Нет, нет. Все произошло из-за Уэйна Фостера. Вот, что я слышал.

— Фанаты, — несогласный Ястребоголовый снова мотнул своим клювом. Несколько коричневых перьев, кружась, опустилось на покрытый линолеумом пол. — Вот кто это был. Чертовы нарушители спокойствия.

— Нет, — объяснял его теперь уже слегка раздраженный друг, — не в день матча. Я согласен с тобой насчет фанатов, но мы же говорим об этом самом дне. Там были два парня, которые материли друг друга. Они начали махаться, тогда в драку встряли остальные козлы. Получился облом, понимаешь. Испортили все удовольствие от матча. Ты врубаешься?

— Хорошо, возможно, просто предположим, что да, возможно это были те парни и Фостер, Уэйн Фостер — который, между прочим, в полном порядке; по крайней мере Фостер всегда выкладывается на сто десять процентов — возможно, на этот раз все произошло из-за Фостера, но обычно драку между собой устраивают фанаты... вот все, что я говорю.

— Да, но не на этот раз. В этот самый день все определенно случилось из-за Фостера. Я слышал, как два парня спорили о нем.

— Надо признать, что Фостер не обладает таким уж мастерством. Хотя охуенно быстрый.

— Фостер...

— Еще одна вещь насчет Фостера — мы получили этого чувака задарма! Дерек чертов Фергюсон; три четверти миллиона за игрока! Примадонна хуева!

— Нет, это настоящий футболист, мужик.

— Фостер. Вот это парень. Посмотри, если бы все они имели рвение Фостера.

— Правильно, правильно. Если бы можно было сочетать рвение Фостера с классом Фергюсона...

— Да, — кивнул другой Ястребоголовый. — Я бы тащился от этого.

— Рвение и скорость Фостера с классом и видением поля Фергюсона.

— Фостер.

— Правильно. Фостер, это круто.

— Да. Уэйн Фостер. Пиздатый игрок, — заключил первый Ястребоголовый, поворачиваясь к своему приятелю. — Еще одну пинту?

— А как же.

Ястребоголовый направился к стойке, но бармен отказался его обслуживать, поскольку придерживался сектантских воззрений, заставлявших его питать отвращение к Ястребоголовым кретинам. Вдобавок этот бармен упивался преимуществом классического образования, благодаря которому он чувствовал превосходство над большинством людей, особенно над Ястребоголовыми, которым он терпеть не мог наливать пиво. Имелась еще одна причина. Она была в баре. И что еще хуже: Она была в баре с Ней. Острое зрение Ястребоголового сфокусировалось на этих двух женщинах, сидевших в углу и поглощенных беседой. Если Она отправится домой с каким-то Ястребоголовым, это будет означать полное фиаско для Классически Образованного, а что касается Нее, ну, она может делать то, что ей заблагорассудится.

— Но почему нет? — спросил Ястребоголовый у стойки. — Как так получается, что нас не обслуживают?

Его клюв был открыт под углом в девяносто градусов, и его огромные черные глаза излучали тревогу.

Бармен не обладал познаниями в орнитологии. Его коньком была классическая литература, но, даже несмотря на это, он мог почувствовать явное неудовольствие Ястребоголового. Тем не менее, он медленно покачал головой, отказываясь встретиться с ним глазами. Он решительно отвернулся и занялся сосредоточенным ритуалом мытья стакана.