Лунный свет

Выполнив это, она вернулась к кровати, но доктор Дженнингс предупреждающе покачал головой.

– Не подходите ближе, леди Обри. У него тяжелая форма лихорадки. Вы можете перенести ее своему мужу. Отойдите и тщательно вымойтесь. Ваш человек и я останемся здесь на ночь.

Обри в ужасе уставилась на открывшуюся массу синяков и кровоточащей плоти, в которую превратилась спина ее деверя. Слезы брызнули из глаз. Как человек может выжить после таких пыток? И сможет ли он жить вообще?

Она повернулась на каблуках и заспешила прочь. Говорят, что беда приходит трижды, но она потеряла им счет.

Глава двадцать четвертая

Проведя ночь возле больного, и делая все, что возможно, для израненного американца, доктор Дженнингс отбыл на следующее утро. Он отклонил предложенную Обри карету, понимая, что в такое время она не найдет человека, чтобы править ею.

Он коротко пожал ей руку, с сомнением заглядывая в измученные глаза.

– Надеюсь, этим утром лорду Хитмонту лучше? Глаза Обри вспыхнули.

– Нога выглядит значительно лучше, и жар меньше. Он проснулся и выпил немного бульона. Мы так вам обязаны, доктор Дженнингс. Если есть что-то…

Он отмахнулся от ее благодарности.

– Я предпочитаю считать этот случай вызовом моему профессионализму. Мой успех – моя награда. Я хотел бы предложить вам большую помощь в случае с господином Адамсом, но это совершенно другое дело. Если он захочет, он будет жить. Я не смогу помочь ему большим… Прикладывайте холод, обильно поите жидкостью, особенно соком цитрусовых, очищайте раны. Больше для него ничего не сделать. Возможно, будет лучше, если я пришлю в помощь кого-нибудь опытного в уходе за такими больными. Я знаю нескольких подходящих людей в Лондоне.

Обри затрясла головой.

– Они не смогут работать так же хорошо, как те, кто его любит. Джон и моя свекровь присмотрят за Адрианом, а я займусь Остином. Мы должны справиться, хотя я благодарна вам за ваше предложение.

Доктор Дженнингс потряс головой перед монументальной задачей, которую она сама перед собой поставила, но не мог с ней спорить. Она научится сама. Дом и поместье следовало уберечь от полного разрушения, а управлять ими у постели больного казалось ему верхом безумия.

К тому времени, как вновь наступила ночь, Обри сама пришла к тому же решению. Харли рассказал, что застал полевых рабочих бездельничающими в тени деревьев. Он выгнал их в поле и оставался на месте какое-то время, чтобы убедиться, что они принялись за работу, но посоветовал ей поскорее нанять управляющего. Остин не сможет скакать верхом еще много недель, а возможно, месяцев, и он всем рискует, позволяя сейчас фермам стоять в запустении.

Обри взглянула на желтеющие листья на деревьях и постаралась представить себе их голыми или покрытыми снегом. Почему-то ей не удавалось удержать этот образ. Ее день рождения наступит меньше чем через неделю. Вскоре Остину станет лучше, и он поймет, что их сделка состоялась. Каковы будут тогда ее шансы остаться здесь на зиму? Очень маленькие, как она подозревала, хотя его корабль еще не вернулся.

Она не могла желать ему неудачи, хотя на короткое время вспоминала неприятные предчувствия прошлой ночи. Вдоль всего берега полно контрабандистов. Она не имеет права думать о сроках будущего краха.

Она проверила, не нужна ли Джону помощь с его пациентом, пожелала свекрови спокойной ночи, послала Джейми и Майкла обойти поместье, как обещала Остину, и вернулась, позволив Матильде переодеть ее ко сну. Свеча почти догорела, когда она забралась между простынями.

Утомленная, она все еще спала, когда занялся рассвет, но движение мужчины в кровати рядом с ней производило впечатление бессонницы. Он взял ее руку, она плотнее прижалась к нему и вновь заснула.

В следующий раз, когда Обри проснулась, она мгновенно почувствовала мужское тело, прижавшееся к ней, и ее глаза широко распахнулись.

– Вы очень устали, – услышала она.

От этих слов Обри охватила беспричинная радость, и она удовлетворенно потянулась, прежде чем приложить руку к его горячему лбу.

– Далеко не так, как вы, милорд. Вы проспали неделю кряду.

Остин с трудом сдержался, когда его коснулась нежная грудь и глазам открылась заманчивая ложбинка, когда Обри склонилась над ним. У него зачесались руки от желания прикоснуться к тому, что по праву принадлежало ему, но боль в йоге напомнила о его состоянии. Со смешанным чувством он подчинился ее заботам.