Наследница ведьм

— Мне нужен молоток, — сказал он.

— Молоток?

— Видишь ли, дорогая, я не пользуюсь пистолетом. Меня почти всегда выручал молоток.

Он направился к кладовке, которая находилась в холле.

— Майкл, он уже давно ушел. Ушел, едва я проснулась. Я слышала, как он убегал. Не думаю... Не знаю почему, но мне кажется, что он не ожидал кого-нибудь здесь встретить.

Вернувшись в комнату, Майкл заметил, что на полу что-то белеет. Это была лента Моны. Он поднял ее и отдал девушке, и та, не прибегая к помощи зеркала, закрепила ее в волосах.

— Мне пора идти, — сказала Мона. — Хочу проведать маму, Си-Си. Надо было это сделать еще раньше. Должно быть, она до смерти напугана тем, что ее поместили в больницу.

— Ты вправду никого не видела? — чтобы лишний раз удостовериться, спросил ее Майкл, провожая из библиотеки в холл.

— Я только ощутила запах, — ответила Мона. — Думаю, именно запах и разбудил меня. Только потом я услышала звук распахнувшегося окна.

Несмотря на странное происшествие, которое повергло Майкла в неконтролируемое бешенство, сама Мона была совершенно спокойна.

Открыв переднюю дверь, он первым вышел на крыльцо. За тенистыми дубами, равно как за стеной на противоположной стороне улицы мог прятаться кто угодно. Этот «кто-то» с таким же успехом мог скрываться среди пальм и прочей зелени сада. Того самого, который собственноручно возделывал Майкл.

— Я пойду, Майкл. Позвоню тебе позже, — сказала Мона.

— Неужто ты и впрямь думаешь, что я позволю тебе одной идти домой в темноте?

Посреди лестницы Мона остановилась. Она хотела возразить Майклу, однако в этот миг ее настороженный взор упал на окружавшую их со всех сторон тень, и девушка призадумалась. Потом бросила взгляд на Честнат-стрит и обнаружила, что та тоже погружена в глубокий мрак.

— Я знаю, что мы сделаем! — воскликнула она. — Ты проводишь меня. И если кто-нибудь выскочит из кустов, ты прикончишь его своим молотком. Кстати, ты взял его с собой?

— Очень смешно! Я отвезу тебя домой, — с этими словами он втащил ее в дом и закрыл дверь.

Как и следовало ожидать, Генри сидел на кухне, попивая виски из белой фарфоровой чашки с таким видом, будто пьет чай. Увидев Майкла и Мону, он отложил газету в сторону и встал. На просьбу Майкла сопроводить Мону домой или в больницу, или туда, куда она пожелает, он охотно согласился и, прихватив пиджак, который висел на стуле за его спиной, тотчас принялся ее исполнять.

Терзаемый странными подозрениями, Майкл на всякий случай лично усадил их в машину. Мона помахала ему рукой, но, когда за окном автомобиля мелькнул рыжий сноп волос, Майклу стало не по себе от того, что она уезжала и что он отпустил ее без прощального объятия. Правда, в следующий миг он уже устыдился этого чувства.

Войдя в дом, он запер дверь кухни.

Потом вновь отправился в кладовку. Там, на первом этаже под лестницей, хранился его старый ящик с инструментами. Правда, в таком большом доме ему приходилось держать их на каждом этаже. Но здесь находились его старые и самые любимые инструменты, и среди них — видавший виды молоток со щербатой деревянной ручкой, который ему служил еще в Сан-Франциско.

Внезапно им овладело какое-то странное предчувствие. Повинуясь ему, он импульсивно сжал рукоятку молотка и бросился в библиотеку, чтобы еще раз взглянуть в окно. Этот молоток некогда принадлежал его отцу. Еще мальчишкой Майкл забрал его вместе с прочими отцовскими инструментами в Сан-Франциско. И теперь, когда он оказался в богатой обстановке Мэйфейров, где каждую вещь нужно было ставить на учет, ему особенно было приятно иметь то, что досталось в наследство от отца Он занес молоток над головой, представляя себе, с каким бы удовольствием проломил им череп проклятому взломщику. И вздумалось же какому-то ублюдку ломиться к ним в дом ни раньше ни позже, а именно тогда, когда на семью и так навалилась куча бед.

Или...

Нащупав выключатель в ближайшем углу комнаты, Майкл зажег свет и начал разглядывать маленький патефон. Тот был по-прежнему весь в пыли. А значит, к нему никто не прикасался. На мгновение он замешкался, не зная, стоит ли ему самому это делать. Но потом все же рискнул и, встав на колени, дотронулся пальцами до вертящегося круга Пластинки «Травиаты» хранились в толстом выцветшем альбоме. Рядом с ним лежала ручка для завода патефона, которая выглядела такой старой, что, казалось, вот-вот могла развалиться. Любопытно, как удалось дважды проиграть на нем вальс, если патефон стоял на прежнем месте и был равномерно покрыт пылью?