Мы живём в замке

— Ты хранишь деньги в доме?

— Конечно.

— Не слишком разумно.

— Но они у папы в сейфе.

— Все равно неразумно.

— Уверяю вас, сэр, — произнес дядя Джулиан. — Я внимательнейшим образом просмотрел их конторские книги, а уж потом согласился иметь с ними дело. Меня не проведешь.

— Значит, я лишаю работы сестрицу Мари? — Чарльз опять посмотрел на меня. — Придется подыскать ей другую работу, Конни.

Я заранее, задолго до ужина, решила, что скажу ему.

— Amanita phalloides, — сказала я, — содержит три ядовитых вещества. Во-первых, аманитин, он действует медленно, но чрезвычайно сильно. Затем фаллоидин — действует мгновенно; и, наконец, фаллин, он растворяет красные кровяные тельца, хотя сильным действием не обладает. Первые признаки отравления проявляются через сорок часов. Признаками являются резкие острые боли в животе, холодный пот, рвота…

— Послушай, — Чарльз положил кусок курицы на тарелку, — ты это брось.

А Констанция смеялась:

— Ой, Маркиса, — она захлебывалась от смеха, — какая же ты глупышка! Это я ее научила, — пояснила она Чарльзу. — У протоки и в поле растут грибы, и я заставила ее выучить все о ядовитых грибах. Ой, Маркиска!

— Смерть наступает спустя пять — десять дней после отравления, — продолжала я.

— Ничего смешного, — сказал Чарльз.

— Глупышка—Маркиска! — повторила Констанция.

6

Чарльз, хоть и ушел в поселок, по-прежнему угрожал дому; к тому же Констанция дала ему ключ от калитки. Когда-то у каждого из нас было по ключу — у папы, у мамы, у всех, — и висели они на крючке возле кухонной двери. Когда Чарльз отправился в поселок, Констанция сняла ему ключ — наверно, папин — и дала список для лавки и деньги: расплатиться за покупки.

— Опрометчиво хранить деньги в доме. — С минуту он крепко держал деньги в руке, потом полез в задний карман за кошельком. — Не следует одиноким женщинам держать деньги в доме.

Я забилась в свой уголок, но Иону к себе не подпускала, покуда Чарльз не ушел.

— Ты ничего не забыла? — спросил он Констанцию. — Терпеть не могу ходить дважды.

Когда он был уже далеко и дошел, должно быть, до черного камня, я сказала:

— Он забыл библиотечные книги.

Констанция посмотрела на меня пристально.

— Мисс Злючка, вы нарочно не напомнили.

— Что ему до наших книг? Он в доме чужой, ему и дела нет до наших книг.

— Представляешь, — Констанция заглянула в кастрюльку на плите, — скоро будем салат собирать, такая теплынь стоит.

— А на Луне… — начала я, но замолчала.

— На Луне, — Констанция обернулась с улыбкой, — ты, конечно, ешь салат круглый год?

— На Луне всегда есть всё. И салат, и тыквенный пирог, и Amanita phalloides. И растения, пушистые, как кошки, и кони поводят крыльями, точно танцуют. На Луне дядя Джулиан выздоровеет, и там всегда будет светить солнце. Ты наденешь мамин жемчуг и станешь петь, а солнце будет светить всегда.

— Я тоже хочу на твою Луну. Не замесить ли имбирную коврижку? Или остынет? Вдруг Чарльза долго не будет?

— Не пропадет твоя коврижка, я ее сама съем.

— Чарльз сказал, что обожает имбирную коврижку.

Я строила на столе домик из библиотечных книг, две на ребро — стенки, а третья сверху, поперек, — крыша.

— Ты старая колдунья, — сказала я. — И живешь ты в имбирной избушке.

— А вот и нет, — отозвалась Констанция. — Я живу в чудесном доме с сестренкой Маркисой.

Я рассмеялась, глядя на нее: хлопочет над своими кастрюльками, лицо все в муке.

— Может, он никогда не вернется, — сказала я.

— Вернется-вернется — я ему коврижку пеку.

Чарльз лишил меня работы — заняться нечем. Я решила было пойти на протоку, но одумалась: протоки там могло не оказаться вовсе, ведь по вторникам я туда никогда не ходила. А поселковые, верно, поджидают меня, посматривают на дорогу, подмигивают и вдруг столбенеют — вместо меня идет Чарльз. Где же, где Мари Кларисса Блеквуд? — все ошеломлены. Я хихикнула: Джим Донелл и мальчишки Харрисы небось все глаза проглядели — не иду ли?

— Чего смеешься? — Констанция повернулась.

— Я придумала: ты слепишь имбирного человечка, а я назову его Чарльз и съем.

— Ох, Маркиса, ты опять за свое.

Констанция сейчас рассердится — и на меня, и на коврижку; уберусь-ка лучше из кухни подобру-поздорову. Впереди все утро, но дом покидать не хочется, да и самое время поискать средство против Чарльза; я направляюсь наверх, а запах имбиря преследует меня почти до второго этажа. Чарльз оставил дверь в комнату приоткрытой — не настежь, но вполне достаточно, чтобы просунуть руку.