Песнь о Трое

Молчание. Антенор встал между моей скамьей и соседней и повернулся к сидящему на троне отцу. Бедняга, его согнуло почти вдвое от тяжелой болезни суставов, которой он страдал с незапамятных времен; все считали, будто именно ее разрушительное действие стало причиной его общеизвестной вспыльчивости.

— Мой господин, это глупая затея, — решительно возразил он. — Зачем тратить на нее троянское золото? Ты знаешь не хуже меня: за все тридцать три года изгнания Гесиона ни разу не выказала сожаления о своей судьбе. Ее сын, Тевкр, хотя и незаконнорожденный, занимает очень высокое положение при саламинском дворе, он приходится другом и наставником наследнику саламинского трона Аяксу. В ответ ты получишь «нет», Приам, так к чему все эти хлопоты?

Царь в ярости вскочил на ноги:

— Ты обвиняешь меня в глупости, Антенор? Я впервые слышу, что Гесиона довольна своей участью! Это Теламон запрещает ей просить нас о помощи!

Антенор потряс шишковатым кулаком:

— Сейчас говорю я, мой господин! И настаиваю, чтобы меня выслушали! Почему ты упорно считаешь, будто тогда нам нанесли оскорбление? Это Геракла обидели, и ты это знаешь. А еще я напомню тебе, что, если бы Геракл не убил того льва, Гесиона была бы мертва.

Отец дрожал всем телом. Между ним и Антенором было мало любви, несмотря на то что сестра одного была супругой другого. Антенор оставался сильным духом дарданцем, врагом в собственном доме.

— Если бы мы с тобой были моложе, — отчеканил Приам, — наши постоянные стычки имели бы смысл. Мы положили бы им конец с мечами в руках. Но ты — калека, а я — слишком стар. Повторяю: я отправлю посольство на Саламин, как только смогу. Ясно?

Антенор фыркнул:

— Ты — царь, мой господин, и решение за тобой. Что же до битвы, можешь сколько угодно называть себя стариком, но как смеешь ты думать, будто мое уродство помешает мне изрубить тебя на куски? Ничто не доставило бы мне большего удовольствия!

Под эхо собственных слов он вышел прочь; отец вернулся на свое место, пожевывая бороду.

Я встал, сам удивляясь своему порыву и еще больше удивляясь тому, что сорвалось с моего языка:

— Мой господин, я вызываюсь возглавить твое посольство. Мне все равно нужно отправиться в дальние страны, чтобы очиститься после смерти сына дяди Антенора.

Гектор рассмеялся и захлопал в ладоши:

— Парис, я поздравляю тебя!

Но Деифоб нахмурился:

— Почему не я, мой господин? Это должен быть я! По старшинству.

Гелен в споре встал на сторону Деифоба; зная, какое отвращение питает Гелен к старшему брату, я едва мог поверить своим ушам.

— Отец, пошли Деифоба, пожалуйста! Если поедет Парис, я точно знаю: Трою ждут кровавые слезы!

Кровавые слезы или нет, царь Приам принял решение. Он поручил посольство мне.

После того как все разошлись, я задержался поговорить с ним.

— Парис, я очень рад.

Он погладил меня по волосам.

— Тогда я вознагражден, отец. — Я вдруг рассмеялся. — Если мне не удастся вернуть тетку Гесиону, может быть, я взамен прихвачу какую-нибудь ахейскую царевну.

Посмеиваясь, он раскачивался из стороны в сторону на своем троне; моя шутка ему понравилась.

— В Элладе много царевен, сын мой. Мы бы здорово наступили ахейцам на хвост, если бы расквитались с ними око за око.

Я поцеловал ему руку. Его непреходящая ненависть к Элладе и всему ахейскому была в Трое притчей во языцех; я его осчастливил. Разве важно, что шутка была пустая, раз она заставила его рассмеяться?

Судя по всему, мягкая зима должна была закончиться рано, и я отправился в Сигей, чтобы провести там несколько дней и обсудить состав флота сопровождения с капитанами и купцами, которые отправятся со мной. Я хотел получить двадцать больших кораблей, укомплектованных командой, но с пустыми трюмами. Поскольку моя поездка оплачивалась из царской казны, я знал, что желающих будет хоть отбавляй. Так и не поняв, что за демон побудил меня предложить свои услуги, я с радостным нетерпением предвкушал грядущее приключение. Скоро мне предстояло увидеть далекие земли, которые не надеялся увидеть ни один троянец. Элладу.

После того как собравшиеся разошлись, я вышел из дома начальника гавани и побрел по берегу, дыша обжигающе холодным воздухом с резким привкусом моря и наблюдая за кипевшей на берегу работой: корабли, вытащенные зимой на гальку, теперь кишели людьми, в чьи обязанности входило осмотреть просмоленные борта и убедиться, что они пригодны для плавания. Невдалеке от берега маневрировало огромное алое судно. Изогнутый нос корабля венчала фигура — точно, Афродита, моя богиня-покровительница, ее глаза пытались смутить меня своим взглядом. Какому корабельному мастеру явилась она во сне, чтобы он мог так искусно воплотить ее в дерево?