Вспышка молнии за горой

Эх, горгулья-горгулья, все так сложно! Ты думаешь, верно,

Что надо бы больше света, больше блеска, больше чудес?

Но если ты и права, нам все исправлять придется

Своими руками – мне, тебе, остальным…

Между тем, как я уж упоминал, наш город

Скоро обсохнет, и это – единственное, на что

Мы можем твердо рассчитывать в данный момент.

Мы подтягиваем пояса. Напрягаем душевные бицепсы.

Мечтаем – и ожидаем,

Что лучше, чем вовсе не ждать, и лучше,

Чем растворяться в мечтах.

«Правильно мыслишь, Генри», -

Отвечает беззвучно горгулья.

Мне холодно. Я влезаю в теплый свой черный свитер.

Сижу. Пальцами шевелю.

Есть в этой комнатке нечто прекрасное.

Просто быть живым -

Иногда

Это так замечательно, -

Особенно если при этом смотреть на маленькую горгулью,

Что задирает огромную деревянную голову,

Мне показывает язык

И ухмыляется -

Вот как

Сейчас.

Calm Elation, 1993

ЧАСТЬ 4

Зачем убивать столько рождественских елей,

Чтоб отметить один-единственный день рожденья?

В этой комнате новой

Одиноко сижу в этой комнате новой, очень похожей

На все прочие комнаты, где я сидел раньше – стопки бумаги,

какие-то письма,

Фантики от конфеток, расчески, журналы старые,

Газеты столетней давности и прочий хлам безнадежный,

раскиданный там и сям.

Я совсем не стремлюсь к беспорядку – он просто однажды

возник,

Да так и остался.

Никогда не хватало времени на уборку -

Вечно то нервные срывы, то утраты, жестокий подсчет

Нелепостей

И ошибок.

Нас пригвоздили к куче забот повседневных -

И иногда случаются дни, когда не хватает сил

Даже за газ заплатить, ответить на грозные письма налоговой

службы

Или вызвать специалиста по борьбе с насекомыми.

Я сижу в этой комнате новой, а проблемы мои – все те же:

Никогда я не мог ужиться ни с женщиной, ни с мирозданьем.

Всегда – только боль, посыпание ран солью

Самоуничиженья,

Раскаяния, сожаленья.

Я сижу в этой новой комнате наверху, но в похожих комнатах

жил я

Во множестве городов, и теперь, когда прошлые годы

унеслись во мгновение ока,

Я сижу здесь с тем же упрямством, что и тогда,

И чувствую то же, что и когда был молод.

В комнатах и тогда, и теперь лучше всего по ночам:

желтоватый свет

Электрической лампы, мысли, работа. Все, в чем когда-нибудь

я нуждался -

Место, где можно укрыться от грохочущей глупости мира.

Я с чем угодно справлюсь – лишь предоставьте мне, пусть

нечасто,

Пусть ненадолго, избавленье от этих кошмаров.

И боги, спасибо, пока что

Его мне даруют.

И вот я сижу в этой комнате новой, сижу одиноко

В этом плывущем в дыму, сумасшедшем пространстве,

Я вполне доволен сим полем брани, и стены, друзья мои верные,

Вновь мне раскрывают объятия.

Сердце мое давно не в силах смеяться – но порою еще

способно

Улыбнуться желтому этому свету:

Надо же, путь столь долгий пройти -

Чтоб снова сидеть одиноко

Наверху, в этой комнате новой!

I Have this New Room

Писать

Ты внутренне улыбаешься

От уха

До уха,

Слова так и прыгают

С пальцев

На клавиши,

Такое вот

Волшебство цирковое:

Ты сам и клоун, и укротитель,

И тигр.

Ты – то, что ты есть,

Покуда

Слова

Сквозь горящие обручи скачут,

Совершают тройные сальто,

Перелетают

С трапеции на трапецию

И обнимаются

Со слонами,

Покуда

Стихи возникают -

Один за другим,

Они падают

Прямо на пол,

Становится жарко и славно,

Часы летят незаметно -

А потом все кончается.

Ты отправляешься в спальню,

Падаешь на кровать

И спишь своим праведным сном,

Ибо здесь, на этой земле,

Жизнь наконец прекрасна.

Стихи – это то, что случается,

Если больше

Ничего случиться не может.

Writing

Человеческая природа

Это длится довольно уже долго.

На ипподроме, в кафе,

Где я покупаю кофе,

Есть молодая одна официантка.

«Как поживаете?» – спрашивает она.

«Выигрываю недурно», – я отвечаю.