Вспышка молнии за горой

Оба они какают, сердцем чувствовал я.

Вот гнусные люди!

«Итак, молодой человек, вы никак не можете какать,

Да?»

Он часто над этим подшучивал:

Он, дескать, может, она тоже, весь мир – может…

А я – не мог.

«Ну вот что. Пропишем-ка мы вам

эти пилюльки.

Но уж если они не подействуют тоже -

Знаете, что с вами будет?»

Я промолчал.

«Нет, молодой человек, отвечайте».

Ладно, решил я, отвечу.

Очень хотелось скорее оттуда убраться.

«Заворот кишок».

«Заворот кишок», – повторил он с улыбкой.

Потом повернулся к матери:

«А вы-то как, дорогуша?»

«Со мной все отлично, доктор»

Конечно, отлично…

Какала сколько хотела!

И мы выходили из кабинета…

«Славный он человек, наш доктор, верно?»

Не отвечаю.

«Правда ведь, славный?»

«Да».

Но мысленно я произнес другое:

Да, он-то способен какать.

По нему это было видно.

Короче, какал весь мир, – только я

Изнутри был скручен в соленые крендельки!

А после мы шли по улице.

Я глядел на людей, проходивших мимо,

И у каждого из прохожих была задница.

«Я только их задницы и замечал, -

Сказал он, -

Это было ужасно».

«Должно быть, ваше детство

Напоминало мое», – говорю.

«Мне почему-то от этого совершенно не легче», -

Сказал он.

«Мы оба должны это преодолеть», -

Говорю.

«Я пытаюсь», – он отвечал…

Poop

Конец эпохи

Все вечеринки

В моем доме

Портило рукоприкладство.

Мое

Это-то их

И привлекало -

Будущих

Писателей,

Их

Будущих

Женщин.

Писатели?

Женщины?

Вечно я слышал,

Как они

Шепчутся

По углам:

«Когда он

Полезет в драку?

Он

Лезет в драку всегда!»

Мне нравились

Начала

И середины

Моих вечеринок.

Но всякий раз,

Когда ночь

Подплывала к утру,

Что-то -

А может, кто-то -

Приводил меня

В дикую ярость.

И тогда я

Хватал за грудки

Какого-нибудь парня

И вышвыривал в дверь

Прямо

С крылечка.

Так было

Проще всего

Избавиться

От гостей.

Ну вот,

А однажды ночью

Я

Твердо решил,

Что

На сей раз

Выдержу

До конца

Без всяких

Бурных Инцидентов.

Я

Как раз

В кухню

Входил -

Налить себе

Еще выпить,

И вдруг

На меня

Бросился

Сзади

Питер -

Владелец

Книжного

Магазина.

У хозяина

Книжного магазина

С головой

Было еще хуже,

Чем почти у всех остальных.

Он стиснул меня

В невозможном

Медвежьем

Захвате

Сзади, -

Должно быть,

Это безумие

Придало ему сил.

И покуда молокососы

В комнате рядом

Толковали на все лады

О способах

Спасения мира,

Меня

Убивали.

Я думал – все,

Мне конец.

Яркие вспышки

Света

Сверкали в глазах.

Я больше

Не мог дышать.

Я чувствовал:

Сердце мое

Бешено бьется,

В висках стучит.

Как зверь,

Попавший в капкан,

Я собрал

Последние силы,

Обхватил его

Шею

Руками,

Согнулся,

Понес его

На себе.

Вбегаю

В кухню.

В самый

Последний

Момент

Голову

Низко склоняю -

И бью его

Головой

О кухонную стену.

Я постоял

Минутку,

Поднял его,

Отнес

В соседнюю

Комнату

И скинул

Там

На колени

К его подружке.

И там,

Под надежной защитой

Ее юбки,

Питер, владелец

Книжного магазина

Пришел в себя

И заплакал (да, он взаправду

Лил слезы):

«Хэнк сделал мне БОЛЬНО! БОЛЬНО!

А я же всего лишь шутил!»

Со всех концов комнаты

Понеслись

Возмущенные крики:

«Ну ты и УБЛЮДОК,

Чинаски!»

«Питер книги твои продает,

Он их

Выставляет в витрине!»

«Питер тебя ЛЮБИТ!»

«Так, – говорю. – А ну, все на выход!

ЖИВО!»

Ясно,

Они удрали,

По пути

Обсуждая друг с другом,

Как они возмущены,

Каким полны отвращеньем.

А я

Запер дверь

За ними,