Другие люди: Таинственная история

Он повернулся к ней и спросил:

— Ты тоже из таких?

— Из каких таких? — переспросила Мэри.

— Из вот этаких забулдыг. — Он резко перевел взгляд на троих остальных, — Они все время этим занимаются, — добавил он, — Никогда не знают, что, черт их дери, к чему.

— А вы?

— Что я?

— …Знаете, что к чему?

— А теперь, если вы нас извините, — громко вступила Шерон, — я думаю, что моя подруга Мэри с удовольствием примет горячую ванну.

— О, конечно, конечно примет, бедняжечка, — сочувственно произнесла миссис Ботэм. — И как это она так замаралась?

— Так, небольшое происшествие, — ответила Шерон.

Как только они заперлись в ванной, наполненной фаянсовыми и металлическими штуковинами, Шерон распахнула шкафчик и принялась возбужденно в нем копошиться. Она проделывала это с той же лихорадочностью, как раньше при поиске денег в сумочке Мэри. И конечно, ее усилия увенчались не меньшим успехом.

— Вот теперь поговорим, — сказала Шерон, открыв коричневую бутылку и от души отхлебнув из нее.

— Гэвин… он какой?

— Гэвин? На него можешь забить. Он педик. Разве не видно? Заметила, как у него глаза размалеваны?

— Да, заметила, — тихо отозвалась Мэри, оставив на время надежду.

— Блин-компот, он, конечно, красавчик, хоть кричи. Теперь давай, милая. Зачем нам эта ванна, а? Она ведь нам на фиг не нужна. Мы просто хорошенько ополоснемся стоя, так сказать, помоем у нас под мышками и нашу женскую прелесть. Не забудь про ноги. Ведь они скоро раздвинутся, правда? — пророчески добавила она. — Через голову стягивай. Вот так. Теперь давай-ка подумаем. Для начала можешь походить в моих белых сапожках. Какой у тебя размер? И мамашино красное кримпленовое будет на тебе смотреться вполне прикольно. Конечно, слегка как мини, но ведь что же в этом плохого, так ведь? Что? Щекотно? Да - да, я такая неловкая. Знаю, знаю. Подними руки. Мм, можно еще выдать тебе мое белое поло, чтобы ты покрасовалась своими маленькими грудками. Да все с ума посъезжают, дорогуша.

Она ушла, но вскоре снова вернулась.

— Мэри, присядь-ка тут. Знаешь, милая, я очень удивлюсь, если к концу вечера мы не срубим пару монет. Уф! Парни, конечно, немного грубоваты, но тут уж ничего не попишешь. Уайти просто штаны намочит, когда тебя увидит — если он, конечно, сегодня подгребет. Да он накинется на тебя как последний кобель. Нет, просто натягивай, вот так. Тебе ведь трусики не нужны, в такое-то время года. Да я думаю, у меня и не найдется чистой пары. В любом случае, они-то возражать не станут. А? Что? Давай просто заправим. Я тебе говорю, им померещится, что снова Рождество пришло, как только ты там появишься. Вот так. Ну - ка, взгляни-ка теперь на себя.

Шерон распахнула дверь шкафа, и Мэри увидела в ней себя. Она поспешно отвернулась.

— Что случилось? Ну, посмотри же. Полюбуйся… Вот так. И только попробуй теперь сказать, что я о тебе не забочусь. Да ты просто офигенно смотришься, я тебе говорю. Такая фифочка! Вот те зуб, когда мы зайдем в пивнуху, у них у всех просто слюнки потекут.

Зайти в этот дом было непросто, но еще сложнее оказалось оттуда выбраться.

Шерон предупредила Мэри, что она должна быть готова в любую минуту живенько выместись из дома. Когда они спускались вниз по лестнице, мистер Ботэм, сложив руки на груди, уже сторожил у входной двери.

— А вы, милая особа, никуда не пойдете, — заявил он, — Вы остаетесь дома.

Последовала небольшая потасовка, и вот уже к ним по коридору неверной походкой устремилась миссис Ботэм, готовая внести свою лепту в назревающий скандал. Мистер Ботэм божился, что его дочь переступит порог дома только через его труп. Несмотря на эти заверения, Шерон его переступила, и Мэри последовала за ней.

— Бога ради, Мэри, останься, — голосила миссис Ботэм, — не ходи с ней! Ты об этом пожалеешь…

Мэри ничуть не сомневалась в правоте миссис Ботэм. Все, с чем она столкнулась, подтверждало ее подозрения относительно домов. Попасть в них непросто, а если уж попал, выходить оттуда, скорее всего, не стоило.

Глава 4 Сквернословие

«Пивнуха» оказалась питейным заведением, одним из тех редких мест, куда людей пускают без лишних вопросов. Поэтому в помещении была проведена соответствующая работа, с тем чтобы сделать пребывание здесь как можно более тяжелым — в первую очередь для органов чувств. Иначе сюда ходили бы все подряд — или, раз оказавшись внутри, оставались бы навсегда. Тут царила затхлая духота, пропитанная запахами пива и опилок; к тому же использовалось какое-то непостижимое приспособление, истязающее слух. Волны звука норовили навалиться и отхлынуть весьма хитроумно, через морочащие голову краткие промежутки, не давая времени опомниться и собраться с мыслями. Все здесь громко взывало к замене: разноцветные стаканы, высящиеся горой над предназначенной для них раковиной; коробчатые устройства с клацающими откидными дверцами, у которых тоже были свои желания и требования. Даже воздух жег глаза до слез. Заведение уже давно было набито битком, но при этом во входе никому не отказывали. В этом разрастающемся направо и налево помещении с высокими потолками посетители объединялись в шатии и братии, демонстрирующие силу и избранность, иногда размыкавшиеся, чтобы принять вновь прибывшего, и смыкавшиеся за уже ушедшим. Все они играли с тем, что — как полагала Мэри — зовется огнем.