Другие люди: Таинственная история

Да уж, сегодня Алану пришлось совсем несладко. Поверь, Алану сегодня дико больно. Когда ты любишь кого-то и хочешь, чтобы тебя полюбили в ответ, каждый твой шаг отзывается в голове эхом, ты слышишь каждый свой вдох и выдох. За тобой непрестанно следят невидимые глаза: даже ночью нечто незримое руководит твоими снами. Каждая мысль отдается в сердце стуком или мукой.

А потом ты получаешь отказ, и ты раздавлен. Ты воочию убеждаешься в полном своем ничтожестве. Вот что сейчас переживает Алан в тесном аду своего закутка. Он замурован в камере пыток. Каждое движение дрожащей руки, каждое придушенное покашливание, каждый упавший волосок — все вопиет о его ущербности. Он и вправду гадок, потому что отказ в любви превращает нас в жалких уродов.

Теперь еще и со слухом вышла у него жуткая потеха — его преследуют галлюцинации. Только этого ему не хватало. Ведь и так все хуже некуда. И он не осмеливается повернуться, чтобы проверить, не обманывает ли его собственный слух. Тихий всплеск воды в раковине превращается в поцелуй Расса и Мэри… Это не губка протирает посуду, а рука Расса скользит по ее платью. Наступившее затишье говорит о счастливой неге, которой они наслаждаются вдвоем среди вставших кругом на страже потоков света со всеми их тайнами. Расс это или кто другой — не имеет значения. Весь мир упивается ею, и ей это нравится. Мысли Алана несутся, как картинки за ветровым стеклом, тело — разбито, как после родео, после драки. Каждый вдох опаляет горло огнем. Бог ты мой, как он страдает. Боже, как ему хреново. Господи, как нечеловечески больно ранит любовь, когда ты получаешь отказ и ты раздавлен.

* * *

Мэри чувствовала, как трещит по швам и разваливается аура Алана, как исчезает его силовое поле, подобно тому, как пустеет ночное небо после кончины его властителей, — после того, как отсверкали молнии и прекратилось буйство метеоритов. Но она не могла этого понять, чрезмерность происходящего была выше ее понимания. Ее порыв был вполне естественен и безыскусен — помочь, смягчить удар, проявить заботу. Но каждое обращенное к нему слово или жест моментально искажались действием той власти, которую она обрела над ним с некоторых пор. В чем эта власть состояла? В том, чтобы заставить другого человека страдать. И даже улыбка Мэри изменилась — по крайней мере, в глазах Алана.

Может, в такой ситуации помочь другим людям и невозможно. Станет ли легче, если об этом говорить? Расс предпочитал об этом говорить.

— Что за хрень на тебя сегодня напала? — с гримасой отвращения допытывался он у Алана, когда они втроем наспех перекусывали во время недолгого послеполуденного затишья, — Ты только глянь на его руки! Нет, ты посмотри! — Расс отклонился и одной рукой обнял Мэри за плечи, — Знаешь, что с ним такое, дорогуша? Трясучка онаниста! Ф-фу, пропасть! Только глянь на него. Трясучка дрочуна — вот что это. Пора подвязывать с этой дурью, сынок. Слышь, Ал, забодал уже! Расслабься и забей на это дело, усек? Кому охота на тебя, такого красивого, глядеть?

Такие разговоры не помогали. Толку от них не было никакого.

В семь вечера они вместе собирались уходить из опустевшего кафе. Расс скрылся в туалете — и первый раз за день Мэри и Алан оказались наедине. Не теряя времени, Мэри взяла Алана за руку и сжала ее. Он повернулся к ней с зажмуренными от боли глазами. Я сделала что-то не то, решила Мэри, но все равно я сделаю и следующий шаг. Она наклонилась к нему и со всей значительностью, на какую только была способна, сказала:

— Да.

Он широко открыл глаза. Но в следующее мгновение оба они заметили подъехавшую к кафе черную машину, из которой выскользнул Принц. Облокотившись о дверцу, он со спокойной улыбкой смотрел на них, наклонив голову набок.

Они неуверенно направились к выходу, а за ними поспешил и Расс. Оказавшись на улице, Мэри секунду помешкала, но она, разумеется, знала, что выбора у нее нет.

— Это еще что за хмырь? — поинтересовался Расс, когда Мэри отошла.

— Ладно, Расс, пошли, — пробурчал Алан.

Расс слегка помедлил, глядя им вслед, а потом двинулся за приятелем.

Глава 13 Игра вживую

— Смотри, — обратился Принц к Мэри, когда она подошла ближе.

Он повернулся, показал куда-то пальцем и положил руки на крышу машины, сонно поглядывая на часы. Мэри встала рядом и посмотрела туда, куда он показал.

Из приоткрытой двери на другой стороне улицы на мостовую с грохотом вывалился какой-то мужчина. Он намеревался очертя голову броситься вперед, но, прежде чем ему удалось выровнять траекторию своего бега и поспеть за ускользающим телом, за ним на улицу выскочила полуодетая дама и в один прыжок — прыжок не человеческий, но совершенно звериный — вскочила ему на спину, стремясь, по всей видимости, повалить его на землю. Пока он выкручивался, пытаясь освободиться, было отчетливо слышно, как рвется в руках дамы его куртка. Они оба кричали, причем вопль женщины был пронзительнее и не замирал ни на секунду. Мужчина притиснул ее спиной обратно к двери, откуда появилась еще одна женщина и, движимая то ли вероломством, то ли желанием помочь, схватила полуодетую за плечи и удерживала ее, пока мужчина вырывался из ее цепкой хватки. Пару раз оглянувшись, он трусцой убежал прочь. Тем временем женщины уже обнимались, хотя одна из них все еще продолжала вопить, жадно и истошно, заводя саму себя, и эти звуки оставались слышны, даже когда женщины вернулись в дом, с шумом захлопнув за собою дверь.