Талтос

– Я и не желаю никаких девочек-невест, – возразил он. – И никогда не желал. Я не мечтал ни о какой другой женщине, когда ты покинула меня. Я люблю Мону по-своему и буду всегда ее любить, но это часть того, что мы собой представляем все мы. Я люблю ее и хочу этого ребенка. Хочу так сильно, что даже не желаю говорить об этом. Я слишком остро жажду иметь собственное дитя. Но хочу я только тебя, и это неоспоримая истина с первого дня, как мы встретились.

Она прикрыла глаза, теплые пальцы все еще крепко сжимали его ладонь, а затем медленно соскользнули. Роуан словно уснула. Лицо ее стало спокойным, безмятежным и совершенно безупречным в своей красоте.

– Ты знаешь, я лишал людей жизни, – шепотом сказал он, не будучи уверен в том, что она еще бодрствует. – Я убивал уже три раза и оставлял своих жертв без всякого сожаления. Это меняет кого бы то ни было.

Ее губы не шевельнулись.

– Я могу поступить так же снова, если придется.

– Уверена, что ты на это не сможешь решиться, – спокойно ответила она, не открывая глаз, словно все еще была погружена в дремоту. – Но, видишь ли, я собираюсь сделать это вне зависимости от того, должна или нет. Я была смертельно оскорблена.

Он подвинулся ближе и снова поцеловал ее.

– Мы не сможем заниматься этим до Лондона, – сказал он.

– Мы единственные пассажиры первого класса, – шепнула она, приподняв брови и снова целуя его. – Однажды, когда я летела в самолете, я узнала о новом способе любви. Это был первый поцелуй Лэшера, если можно так выразиться. В нем была жестокая, электрическая сила. Но я хочу твои руки. Я хочу твой член. Я хочу твое тело! Я не могу ждать, пока мы прилетим в Лондон! Дай мне все это.

«Неплохо сказано», – подумал он. Слава богу, она расстегнула свой блейзер, иначе ему пришлось бы отрывать пуговицы…

Глава 9

Здесь почти ничто не изменилось. Огромный помещичий дом стоял в парке, практически в лесу, без запирающихся ворот, без сторожевых собак для его защиты, – великолепной архитектуры, с прекрасными арочными окнами и мириадами дымовых труб, очень большой и в отличном состоянии. Эпоху его благоденствия можно было представить с первого взгляда. Его грубость и мрачность, его исключительность потрясали до такой степени, что перехватывало дыхание.

Только автомобили, стоящие вдоль покрытой гравием подъездной аллеи, и длинные ряды машин в открытых гаражах выдавали настоящее время. Даже электрическая проводка и кабели были проложены под землей.

Он проскользнул между деревьями и, подойдя к фундаменту, двинулся вдоль стен в поисках дверей, о существовании которых помнил. На нем не было сейчас ни костюма, ни пальто, а только длинные рабочие брюки из коричневой хлопковой ткани и толстый шерстяной свитер – любимая одежда моряков.

Когда он приближался к дому, казалось, что тот вырастал до огромных размеров. Несмотря на неяркие и редко расположенные фонари, дом тем не менее выглядел достаточно освещенным. Ученые в своих кельях…

Сквозь ряд маленьких зарешеченных окон он видел кухонный подвал, где две поварихи в белом устанавливали чан с замешенным тестом, чтобы оно поднялось как следует. Их руки, как и кухонные столы из светлого дерева, были обсыпаны белой мукой. До него донесся густой аромат свежего кофе. Здесь где-то должна быть дверь… дверь для доставки продуктов и всего подобного. Он шел долго, ощупывая руками стены, и наконец нашел что искал. Однако дверью, похоже, давно уже не пользовались, и ему показалось, что открыть ее невозможно.

Но все же стоило попытаться. Он пришел с необходимыми инструментами. Возможно, здесь не было такой сигнализации, как в его собственном доме. И в самом деле, все имело заброшенный жалкий вид. Присмотревшись, он обнаружил, что замок отсутствует и на двери, висящей на старых петлях, весьма сильно заржавевших, имеется всего лишь простая щеколда. К его изумлению, дверь открылась при первом же прикосновении, но издала звук, напоминающий зевоту, что его насторожило и обеспокоило. Далее он увидел каменный проход и небольшую лестницу, ведущую наверх. Свежие следы ног на лестнице, поток теплого, слегка застоявшегося воздуха, запах помещения в зимнюю пору.

Он вошел и закрыл дверь. Свет, пробивавшийся на лестницу откуда-то сверху, освещал тщательно выведенные буквы: «НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ ЭТУ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ».

Он послушно убедился, что дверь закрыта, затем повернулся и стал подниматься вверх, пока не дошел до широкого, обитого темными панелями коридора.