Талтос

– Тебя не угнетает мысль, что ты останешься в одиночестве?

Очевидно, он не думал о незваных гостях, а только вспоминал старые истории-легенды, которые всегда волновали ее в детстве. Теперь они казались ей далекими и романтическими.

– Нет, почему меня это должно угнетать? – нетерпеливо ответила она.

– Мона, ты потрясающая молодая женщина! – Райен вдруг улыбнулся, что случалось с ним крайне редко. Возможно, изнеможение и скорбь вконец расстроили его психику и послужили причиной столь неожиданной реакции. – Ты, похоже, не опасаешься ни за ребенка, ни за дом.

– Райен, я никогда не боялась за дом!.. Никогда. А что касается ребенка, от него меня тошнит уже сейчас. И вот-вот вырвет.

– Но ты чего-то боишься, Мона.

Это не приведет ни к чему хорошему. Мона не могла больше терпеть все эти расспросы. Она обернулась к Райену и положила правую руку ему на колено.

– Дядя Райен, мне уже тринадцать. Я должна подумать, вот и все. Со мной все в порядке, и я не знаю, что означает «бояться» или «опасаться», хотя и смотрела в словаре значения этих слов. Договорились? Беспокойся лучше о Беа.

Беспокойся о том, кто убил Эрона. Есть вещи, о которых действительно стоит побеспокоиться.

– Хорошо, дорогая. – Райен снова улыбнулся.

– Тебе недостает Гиффорд.

– А ты не думала, что так будет? – Он снова поглядел в окно, не ожидая ответа. – Теперь Эрон вместе с Гиффорд, не так ли?

Мона покачала головой. Да, Райен и впрямь не в себе. Пирсу и Шелби следовало бы знать, как нуждается в них отец.

Машина свернула на Первую улицу.

– Ты должен сообщить мне сразу же, если позвонит Роуан или Майкл, – сказала Мона. Она подхватила сумочку и приготовилась выскочить на тротуар. – И… поцелуй за меня Беа… и… Эрона.

– Обещаю, – сказал Райен. – Ты уверена, что хочешь побыть в одиночестве? Что, если с тобой останется Эухения?

– Это было бы пределом моих мечтаний, – отозвалась она через плечо.

Два молодых охранника в форме стояли у ворот, и один из них как раз открывал дверь перед Моной. Она кивнула ему, проходя мимо.

Дойдя до передней двери, она вставила ключ в замок и через пару секунд оказалась внутри. Дверь, как всегда, затворилась с низким, приглушенным звуком. Мона в изнеможении прислонилась к ней, прикрыв глаза.

– Двенадцать недель! Это просто немыслимо!

Ребенок был зачат, когда она спала с Майклом во второй раз. Она точно знала это, абсолютно точно. Кроме того, между Рождеством и Марди-Гра никого не было. Нет, двенадцать недель – это немыслимо!

«Думай, Мона, думай».

Она устремилась в библиотеку. Ее компьютер принесли туда накануне вечером и установили прямо на большом столе красного дерева. Она с шумом опустилась на стул, загрузила систему и открыла файл WS/МОNА/SECRET/ Pediatric.

«Вопросы, которые должны быть заданы, – набрала она на клавиатуре. – Как быстро развивалась беременность у Роуан? Где именно наблюдались признаки ускоренного развития? Бывали ли у нее особенно часто приступы тошноты?»

Никто не смог ответить на эти вопросы, так как никто не знал в то время, что Роуан была беременна. Выглядела ли Роуан беременной? Роуан должна была помнить хронологию тех событий. Роуан может прояснить все и избавить ее от этих глупых страхов. И разумеется, была и вторая беременность – та, о которой не знал никто, кроме Роуан, Майкла и Моны. Осмелится ли она спросить Роуан об этой второй…

Глупые страхи. Мона откинулась на спинку стула и положила руку на живот. Она не стала ощупывать маленький твердый комочек, на который обратила ее внимание доктор Залтер, а просто слегка обняла живот руками и поняла, что он стал явно больше, чем раньше.

– Мой ребенок, – прошептала она и закрыла глаза. – Джулиен, помоги мне, пожалуйста.

Но не услышала ответа на свой призыв. Все это было в прошлом.

Ей захотелось поговорить со Старухой Эвелин, но Старуха Эвелин все еще не оправилась после удара. В комнате в доме на Амелия-стрит ее окружали сиделки и медицинское оборудование. Возможно, она даже вообще не сознает, что ее перевезли из больницы домой. Это было бы чистым безумием – сидеть и раскрывать свою душу Старухе Эвелин, а потом убедиться, что та не поняла ни одного слова из того, что ей рассказали.

«Никого, нет никого. Гиффорд!»

Мона подошла к окну, которое так загадочно оказалось открытым в тот день. Возможно, его открыл Лэшер – она никогда этого не узнает. Мона вглядывалась сквозь зеленые деревянные ставни. Охранники на углу. Охранник наискосок, на другой стороне улицы.