— Надеюсь, вы не станете утверждать, будто «Фрэнсис» и «Эванс» швейцарские имена?
— Нет, сэр; это английские имена.
— Правильно; значит, у женевцев в ходу нарекать своих детей английскими именами?
— Нет, мсье; mais…[101]
— Соблаговолите изъясняться по-английски.
— Mais…
— По-английски!
— Но, — смущенно произнесла она, — мои родители не были двумя женевцами…
— Говорите «оба» вместо «двумя», мадемуазель.
— Не были оба швейцарцами: мать моя была англичанкой.
— О?! И английских корней?
— Да, ее прародители все были англичане.
— А ваш отец?
— Он был швейцарец.
— А кроме этого? Кем он был по роду занятий?
— Священником… Пастором — у него был приход.
— Раз уж ваша матушка из англичан — почему вы не говорите по-английски с большей легкостью?
— Maman est morte, il у a dix ans.[102]
— И вы чтите ее память тем, что забываете ее родной язык. Сделайте милость, выкиньте из головы французский, пока я с вами разговариваю, — придерживайтесь английского.
— C'est si difficile, Monsieur, quand on n'en a plus l'habitude.[103]
— А прежде он был, надо полагать? Отвечайте на языке матери.
— Да, сэр; в детстве я говорила больше по-английски, чем по-французски.
— Почему же теперь вы на нем не говорите?
— Потому что у меня нет друзей-англичан.
— Вы, вероятно, живете с отцом?
— Отец мой умер.
— Братья и сестры у вас есть?
— Ни одного.
— Вы живете одна?
— Нет… У меня есть тетушка… ma tante Джулиан.
— Сестра вашего отца?
— Justement, Monsieur.[104]
— Это по-английски?
— Нет… но я забыла…
— За что, мадемуазель, будь вы ребенком, я непременно бы слегка вас наказал; в вашем же возрасте — а я склонен думать, вам двадцать два или двадцать три?
— Pas encore, Monsieur, — en un mois j'aurai dix-neuf ans.[105]
— Ну, девятнадцать — возраст уже зрелый, и, достигнув его, вы должны так стремиться к совершенству, чтобы учителю не приходилось дважды напоминать вам, сколь целесообразно говорить по-английски всякий раз, когда представится благоприятная возможность.
На эту преисполненную мудрости тираду ответа я не получил, а когда поднял голову, ученица моя улыбалась, и улыбка ее, невеселая, но красноречивая, словно говорила: «Он толкует мне о том, чего совсем не знает», — причем говорила так недвусмысленно, что я нацелился выяснить, в чем же заключается это мое неведение.
— Вы стремитесь себя совершенствовать?
— Конечно.
— И чем вы это подтверждаете, мадемуазель? — Этот странный, к тому же грубовато заданный вопрос вызвал вторую улыбку.
— Разве, мсье, я невнимательна? Я хорошо выполняю все ваши задания…
— Так это и ребенок сможет! А что вы делаете помимо этого?
— А что я могу еще?
— Ну, разумеется, немного; но вы ведь не только ученица, а и учитель, не так ли?
— Да.
— Вы ведете рукоделие? Плетение и починка кружев?
— Да.
— И вам нравится это унылое и бестолковое занятие?
— Нет, оно слишком нудное.
— Почему ж вы продолжаете этим заниматься? Почему не предпочтете историю, географию, грамматику или арифметику?
— Мсье так уверен, что сама я основательно изучила эти предметы?
— Не знаю; в ваши годы следовало бы их знать.
— Но я никогда не училась в школе, мсье.
— В самом деле? А как же ваши родные? Ваша тетушка? Это ее вина?
— Нет, мсье, нет. Тетушка у меня очень хорошая, она не виновата. Она делает для меня все, что может: она дает мне кров и меня кормит. — Я передаю сказанное м-ль Анри в точности, как она перевела это с французского. — Она не богатая, у нее только тысяча двести франков годовой ренты, и для нее невозможно было устроить меня в школу.
«Да уж», — подумал я, но вслух продолжал прежним, категоричным тоном:
— Это достойно сожаления, однако вы не сведущи в самых что ни на есть обычных знаниях. Если б вы более-менее сносно знали историю или грамматику, то со временем могли бы расстаться с этим кружевным занудством и подняться выше.
— Именно это я и собираюсь сделать.
— Как? Изучая один английский? Этого мало: никакое почтенное семейство не примет гувернантку, багаж знаний которой состоит лишь из знакомства с одним иностранным языком.
— Мсье, я знаю не только это.
— Да-да, конечно, вы умеете работать с гарусом, вышивать платки и воротнички — но это мало вам поможет.
101
Но… (фр.)
102
Мама умерла десять лет назад (фр.).
103
Это так сложно, мсье, когда утерян навык (фр.).
104
Верно, мсье (фр).
105
Нет еще, мсье, — через месяц мне исполнится девятнадцать (фр.).