Золотая тетрадь

— Вот увидите. Через несколько месяцев, может быть, через несколько лет.

Я пожала плечами. Мы договорились встретиться на следующей неделе в последний раз.

23 апреля, 1954

Накануне последней встречи мне приснился сон. Я принесла его миссис Маркс. Мне приснилось, что я держу в руках какую-то шкатулку, а в ней — что-то очень драгоценное. Я иду через длинную комнату, похожую на картинную галерею или на лекционный зал, в ней много мертвых статуй и картин. (Когда я произнесла слово «мертвые», миссис Маркс улыбнулась, иронично.) В конце зала меня ждет небольшая толпа людей, они стоят на чем-то вроде сцены. Они ждут, когда я им вручу шкатулку. Я счастлива невероятно, что наконец-то могу отдать им эту драгоценность. Но когда я им ее вручаю, я вдруг вижу, что все они — какие-то там бизнесмены, брокеры, ну, кто-то в этом роде. Они коробочку не открывают, а начинают мне пихать большие суммы денег. Я начинаю плакать. Я кричу: «Коробочку откройте, коробочку откройте», — но они меня не слышат, или не хотят услышать. Неожиданно я понимаю, что все они — персонажи фильма или пьесы, и что я сама все это написала, и мне стыдно. Все оборачивается фарсом, зыбким и гротескным, я — персонаж своей собственной пьесы. Я открываю коробочку и заставляю их заглянуть в нее. Но вместо прекрасной вещи, которая, как я считала, там лежит, внутри коробочки множество фрагментов и осколков. И это не нечто цельное, распавшееся на фрагменты, а кусочки и осколки отовсюду, со всех концов мира — я узнаю комочек красной земли, которая, я знаю, из Африки, еще — кусок металла, отскочивший от ружья в Индокитае, а еще — много ужасного, кусочки плоти людей, убитых в Корее, и коммунистический значок кого-то, кто умер в советских тюрьмах. И это — созерцание множества безобразных фрагментов — причиняет мне такую боль, что я не могу смотреть, я закрываю коробочку. Но группа бизнесменов и богачей не замечает ничего. Они берут коробочку и открывают ее. Я отворачиваюсь, чтобы ничего не видеть, но они в восторге. Наконец я смотрю и вижу, что в коробочке осталось что-то. Это маленький зеленый крокодильчик, с сардонической лукавой мордочкой. Сначала я думаю, что он сделан из нефрита или изумрудов, но потом вижу, что он живой и что застывшие слезинки сползают по его щекам и превращаются в бриллианты. Я рассмеялась в голос, когда поняла, как надула бизнесменов, и я проснулась. Миссис Маркс прослушала рассказ об этом сне без комментариев, казалось, ей совсем не интересно. Мы распрощались с ней тепло, но внутренне она уже от меня отвернулась, как и я от нее. Она сказала, чтобы я обязательно к ней «забегала повидаться», если она будет мне нужна. Я подумала, как же она может мне быть нужна, когда она мне завещала свой образ; я прекрасно знаю, что всякий раз, когда я окажусь в беде, мне явится во сне большая ведьма-мать. (Миссис Маркс — очень маленькая, жилистая, энергичная женщина, но во сне я всегда вижу ее большой и мощной.) Я вышла из затемненной торжественной комнаты, где я провела так много часов, то полностью там находясь, а то отчасти пребывая в фантазиях и в снах, из комнаты, которая похожа на раку для хранения искусства, и я оказалась на холодной безобразной мостовой. Я увидела свое отражение в стекле витрины: женщина маленькая, довольно бледная, сухая и колючая, с лицом каким-то искаженным, и я сразу узнала усмешку, игравшую на мордочке того маленького, зеленого и злого крокодильчика, который сидел в хрустальной шкатулке в моем сне.

Свободные женщины 2

Два визита, несколько телефонных звонков и трагедия

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Анна на цыпочках выходила из детской. Дженет снова проснулась и заявила ворчливо, но удовлетворенно:

— Полагаю, это Молли, и вы будете говорить с ней несколько часов.

— Ш-ш-ш, — сказала Анна; и она пошла к телефону, думая: «Для таких детей, как Дженет, покров безопасности и уюта соткан не из бабушек и дедушек, двоюродных сестер и братьев, не из налаженного быта, а из друзей, которые звонят каждый день, и из слов, которые при этом неизменно говорятся».

— Дженет уже почти заснула, она просит передать тебе, что она тебя любит, — громко сказала она в телефонную трубку; и Молли, подавая положенную ей по роли реплику, ответила:

— Передай Дженет, что я тоже ее очень люблю и что ей давно пора спать.

— Молли говорит, тебе давно пора спать и желает спокойной ночи, — сказала Анна громко, обращаясь к темной комнате.