51  

Дора начала скучать. Все это слишком абстрактно. На службу она пришла из люгюпьггства и пристроилась сзади, откуда видна была вся паства. Пол весьма некстати сел рядом. Ей хотелось понаблюдать и за ним. Он не спускал с нее глаз и, улучив момент, придвинул к ней ноги, и она через сандалии чувствовала, как его начищенный ботинок прижимается к ее стопе. Краем глаза она видела плавные линии его усов и по-птичьи резкие движения головы. Дора решительно уставилась вперед.

На душе у Доры было неспокойно и муторно. Чудная погода, местные красоты заставили ее на время забыться, но она понимала, что прижиться в Имбере ей не удается. Она нервничала, не находила себе места и чувствовала себя так, будто играет чужую роль. И не то чтобы люди ей не нравились, хотя Майкла и Джеймса, особенно Джеймса, она побаивалась. Все к ней были добры, жила она вольготно, ей даже не нужно было вставать на «зорьке», как говаривал Джеймс, то есть с первыми проблесками зари. Она вскакивала за минуту до завтрака. Иногда пропускала и завтрак, тогда перехватывала что-нибудь в кладовке. Целыми днями бездельничала, спросу с нее никакого не было. Даже миссис Марк, похоже, забыла о ней и искренне изумлялась, когда Дора предлагала ей свои услуги. Единственной ее обязанностью, кроме уборки комнаты, было мытье посуды, и она преспокойно занималась этим, витая где-то мыслями. И все же ее снедало какое-то по-новому ощущаемое чувство неполноценности, к которому добавлялась пугающая перспектива возврата домой с Полом, когда здешняя жизнь, какой бы напряженной она ни была, кончится. К чувству неполноценности Доре было не привыкать. Конечно, она недотепа, нет в ней savoir-faire [26] Но то, что она переживала в Имбере, было глубже и как-то оскорбительней. Порой ей казалось, будто община легко, как бы походя, осуждает ее, ставит ее на место. То, что с нее так мало требовали, говорило само за себя. Это было мучительно. А то, что осуждали ее непроизвольно, автоматически, противопоставляя себя ей, было еще мучительней.

С другой стороны, не улыбалась ей и перспектива бегства. Доре не хватало Лондона. К удивлению, она обнаружила, что не сгорает в Имбере от желания закурить или выпить. На первых порах она выбиралась раз-другой в «Белого льва», но ходить туда было далековато, а жара стояла невыносима. Она попробовала пить понемногу привезенный виски из стаканчика для зубных щеток у себя в комнате. Но эти тайные забавы были тоскливы, удовольствие от них было маленькое. Пить в одиночку она не любила. Дора с удовольствием отмечала — и это было единственным ее утешением, — что в результате воздержания и скудости питания она слегка похудела. Вся беда в том, что возвращение в Лондон будет не из веселых. Работа у Пола вроде бы подходила к концу. Он поговаривал о возвращении домой и явно был исполнен решимости забрать жену и содержать ее как произведение искусства: освободив помещение и заперев дверь на замок. Его воля пеленала ее по рукам и ногам. Нет, она и в мыслях не держала, чтобы улизнуть от Пола. В конце концов, она к нему вернулась, и, хоть их примирение не назовешь прочным, соображения, приведшие к нему, оставались прежними. Просто она не могла представить себе, как будет жить с Полом в Лондоне. У нее перед глазами стояла квартира на Найтсбридже — продуманная до мелочей, изысканная, сверкающая обоями в полосочку, toile de Jouy[27] старинной мебелью красного дерева и objects d'art [28] — невероятно чужая и невероятно унылая. Себя она в этой квартире не видела. Не к этому она стремилась. В такое будущее верить не хотелось.

Однако не эти мысли занимали на сей раз Дору. Она изучала мужчин паствы, выявляя самого привлекательного. Конечно, Джеймс — вылитая кинозвезда, крупный, кудрявый, с открытым волевым лицом. Тоби самый миловидный и самый изящный. Марк Стрэффорд в общем-то тоже впечатляет, но бородатым мужчинам всегда заведомо отдают предпочтение. У Майкла очень славное лицо — как у грустного пса, — но недостаточно внушительное, чтобы счесть его красивым… Пол все-таки, пришла она

к заключению, глядится лучше всех: видный, величавый, благородный. Безмятежности только недостает его лицу, просветленности. Слишком часто написано на нем дурное расположение духа. Но ведь муж ее, подумала она с грустью, не слишком-то счастлив.

Дора переключила внимание на женщин, и взор ее сразу остановился на Кэтрин. Кэтрин сидела по центру, на виду. Одета она была в изящное выходное серое платье, как отметила Дора, премиленькое. В таком платье и дорогой шляпке вполне можно пойти куда-нибудь на ланч. Это здесь оно выглядит простеньким. Кэтрин подобрала волосы и совершенно преобразилась. Тугой низкий пучок, блестящие, волнистые, непокорные волосы прикрывают уши. Кэтрин смотрела вниз, опустив веки, с обычным своим выражением, не то смиренным, не то загадочным. Доре виден был выпуклый лоб, крутая дуга щеки и мягкая, но волевая линия носа. Природная белизна лица сегодня выглядела не болезненной, а благородной, с оттенком слоновой кости. Дора смотрела на нее с упоением, которое явно подогревалось сознанием того, что вскоре это совершенное творенье из открытого обращения в миру будет изъято.

  51  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×