Делай Деньги

Молчание, последовавшее за этим, нарушалось только дзынканьем воды в Хлюпере и шорохом карандаша работавшего с демонической одержимостью бывшего Оулсвика.

— Ты не мог бы, пожалуйста, вернуть шепелявость? Не знаю, почему, но так просто звучит лучше.

— Очень хорофо, фэр.

— Ладно. А теперь, ты в самом деле говоришь о том, что теперь я могу менять экономическую жизнь города, управляя Хлюпером? Он как колдовская кукла, а у меня все иголки?

— Верно, фэр. Очень удачная аналогия.

Хьюберт воззрился на хрустальный шедевр. Свет в подвале все время менялся, в то время как экономическая жизнь города качала себя по трубам, некоторые из них — не толще волоска.

— Это ведь на самом деле экономическая модель, а что же тогда настоящая вещь?

— Они идентичны, фэр.

— Так значит, одним ударом кувалды я могу привести город к окончательному и бесповоротному экономическому краху?

— Да, фэр. Хотите, фтоб я принеф кувалду?

Хюберт посмотрел вверх на стремительную, струящуюся, пенящуюся штуковину, которой был Хлюпер, и его глаза выпучились. Он начал хихикать, однако это очень быстро переросло в смех.

— Ха-ха! А-ха-ха-ха! А-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!.. Не мог бы ты, пожалуйста, добыть мне стакан воды? ХА-ХА-ХА-ХА!!! Ха-ха-ха-ха-ха!!.. ХАХА-ХАХА!!!

Смех внезапно прекратился.

— Это не может быть правильным, Игорь.

— Правда, фэр?

— Да, в самом деле! Посмотри на нашу старую знакомую Колбу 244а! Видишь? Она пуста!

— В самом деле, фэр?

— В самом деле в самом деле, — ответил Хьюберт. — Колба 244а представляет золото в наших собственных погребах, Игорь. А десять тонн золота не могут просто так встать и уйти! М? ХАХАХАХА!!! Не мог бы ты принести мне стакан воды, о котором я тебя просил? Хахаха-аха! ХАХА-ХАХА!!!..

Улыбка играла на губах Космо, что было опасной игровой площадкой для чего-то столь невинного, как улыбка.

— Все они? — спросил он.

— Ну, все служащие счетного отделения, — ответил Досихпор. — Они просто выбежали на улицу. Некоторые из них были в слезах.

— Фактически, паника, — пробормотал Космо. Он посмотрел на портрет Ветинари напротив своего стола и был уверен, что тот ему подмигнул.

— Очевидно, случилась какая-то проблема с главным кассиром, сэр.

— Мистером Бентом?

— Очевидно, он сделал ошибку, сэр. Говорили, что он что-то бормотал сам себе, а потом просто выбежал из комнаты. Говорят, что кто-то из персонала отправились его искать.

— Маволио Бент сделал ошибку? Я так не думаю, — сказал Космо.

— Говорят, он выбежал, сэр.

Космо почти поднял бровь без механической помощи. Оставалось совсем чуть-чуть.

— Выбежал? Он при этом нес большие и тяжелые мешки? Так обычно поступают.

— Я уверен, что нет, сэр, — отозвался Досихпор.

— Это бы… помогло.

Космо отклонился на спинку стула, стянул черную перчатку в третий раз за этот день и вытянул руку во всю длину. Кольцо в самом деле выглядело впечатляюще, особенно на фоне бледно-голубого пальца.

— Вы когда-нибудь видели панику в банке, Стукпостук? — произнес он. — Видели ли вы когда-нибудь толпы, борющиеся за свои деньги?

— Нет, сэр, — ответил Досихпор, который снова начинал беспокоиться. Жавшие ботинки были, ну, забавными, но палец уж точно не должен быть такого цвета?

— Это ужасное зрелище. Как будто наблюдать за выброшенным на берег китом, которого поедают живьем крабы, — продолжал Космо, поворачивая руку так, чтобы в тенистой V показался свет. — Он может корчиться в агонии, но возможен только один исход. Это ужасная вещь, если сделать ее как следует.

Вот как думает Ветинари, возликовала его душа. Планы могут рухнуть. Нельзя планировать будущее. Планируют только самонадеянные дураки. Мудрый человек направляет.

— Как руководитель банка, и, конечно, как обеспокоенный горожанин, — мечтательно произнес он, — я сейчас же напишу письмо в „Таймс“!

— Да, сэр, конечно, — сказал Досихпор. — А мне послать за ювелиром, сэр? Я так понимаю, что у них есть такие маленькие кусачки, которые…

— Что-нибудь получится, главное — помучиться, Стукпостук. Это обостряет мое мышление.

Перчатка вновь наделась.

— Э… — а потом Досихпор сдался. Он старался, как мог, но Космо настаивал на своем собственном разрушении, и все, что мог сделать разумный человек — это накопить как можно больше денег и потом остаться в живых, чтобы их потратить.