Попугай Флобера

Возможно, вы по-прежнему думаете, что я просто решил отомстить покойной ученой, которая уже не может сама защитить себя. Возможно, вы правы, я мщу. Но все-таки кто-то же должен сторожить самих сторожей. И еще мне хочется кое-что сказать вам. Я только что перечитал «Мадам Бовари».

«…у Эммы в одном случае „карие глаза“ (14); в другом — „глубокие, кажущиеся черными“ (15); а в третьем случае — и вовсе „голубые“ (16)».

Мораль этого, я полагаю, такова: не бойтесь читать сноски. Ниже перед вами шесть пометок, которые сделал Флобер к глазам Эммы Бовари в процессе работы над романом. Они явно свидетельствуют о том, что автор проявил серьезный интерес к этому вопросу:

1. (Первое появление Эммы в романе): Если говорить о красоте, то вся ее красота была в глазах. «Они действительно были прекрасны — темные, от длинных ресниц казавшиеся черными…»

2. (Какими ее глаза показались обожавшему ее мужу в первое утро после свадьбы.) «На таком близком расстоянии глаза Эммы казались еще больше, особенно когда она, просыпаясь, по нескольку раз открывала и снова закрывала их; черные в тени и темно-синие при ярком свете глаза ее как будто слагались из многих цветных слоев, густых в глубине и все светлевших к поверхности радужной оболочки, достигая яркости эмали…»

3. (На балу при свете свечей.) «Темные глаза Эммы казались еще темнее».

4. (При первой встрече с Леоном.) «Пристально глядя на него широко открытыми черными глазами».

5. (Какой она показалась Родольфу, когда он впервые увидел Эмму в ее доме.) «У нее черные глаза».

6. (В тот вечер, когда Родольф соблазнил Эмму, она с удивлением смотрит на себя в зеркало.) «Никогда у нее не было таких черных, таких глубоких глаз».

Что же пишет наш критик:

«Флобер не создает своих персонажей, как это делал Бальзак, объективно рисуя их внешность. Флобер, по сути, небрежен в отношении внешности своих героев…»

Любопытно было бы сверить время, которое ушло на то, чтобы Флоберу удалось описать редкие и столь часто меняющиеся глаза трагической изменницы, с тем временем, которое понадобилось Энид Старки, чтобы походя оговорить автора.

И последнее замечание, чтобы не осталось никаких сомнений. Нашим первым и достаточно полным источником сведений о Флобере является книга Максима Дю Кана «Литературные воспоминания» (Изд-во «Гаммет», Париж, 1882 — 1883, два тома); она не лишена сплетен, тщеславия, бахвальства и не заслуживающих доверия фактов, которые, однако, в историческом плане очень важны. На стр. 306-й первого тома (вышел в Лондоне в 1893 году, изд-во «Релингтон и К°», имя переводчика на английский не указано) Дю Кан довольно детально описывает женщину, которая стала для Флобера прототипом Эммы Бовари. Как пишет Дю Кан, она была второй женой офицера медицинской службы из города Бон-Лекура близ Руана:

Вторая жена офицера не была красавицей. Небольшого роста, с тусклыми светлыми волосами и веснушками на лице; однако эта дама была весьма претенциозной, мужа не любила и считала его дураком. Узкая в кости, она тем не менее имела округлые формы, была гибкой и подвижной, как угорь. Свой испорченный грубым нижнеломбардским выговором язык она смягчала ласковой манерой говорить, а в ее неопределенного цвета глазах, в зависимости от света становившихся то зелеными, то серыми или голубыми, была немая мольба; это выражение, казалось, не покидало их никогда.

Оказалось, что профессор Старки пребывала в полном и безмятежном неведении о том, что существует подобный абзац, проливающий свет на многое. Во всяком случае, это возмутительное невнимание общества к писательнице, которая исправно оплачивала, видимо, немалые счета за расходы светильного газа по ночам. Короче говоря, меня это просто взбесило. Теперь вы понимаете, почему я не люблю критиков? Я мог бы попытаться описать выражение моих глаз в этот момент, но, увы, они побелели от гнева.

7 ПЕРЕСЕКАЯ ЛА-МАНШ

Прислушайтесь. Раттараттараттаратта . А потом — ш-ш-ш — фаттафаттафаттафатта . И снова:раттараттараттаратта — фаттафаттафаттафатта. Теплый ноябрьский ветерок крепчает и начинает играть на палубе металлическими столами бара, сталкивая их друг с другом. Столы, двигаясь, на мгновение словно замирали, прислушиваясь к неслышному перекату волн под кормой, а потом ждали тихого ответа с противоположной стороны палубы. Зов и ответ. Зов и ответ, будто две разлученные птицы, посаженные в разные клетки. Прислушайтесь, как они перекликаются: раттараттараттаратта — фаттафаттафаттафатта . Повторяемость, постоянство, взаимная поддержка — говорят друг другу эти звуки. Хотя смена ветра и волны в один миг могут прекратить все это.