Под защитой любви

Он резко поднялся и шагнул к двери.

— Нам необходимо поговорить, пойми. Когда мы снова увидимся?

Фейт пристально вглядывалась в его лицо. Морган буквально заполнил собой ее тесную комнатку. Ему даже пришлось пригнуть голову, чтобы не задеть потолочные балки. Едва ли это подходящее место для человека его склада. Ему необходимы широкие просторы, где он может дать выход своей неуемной энергии. Ему быстро наскучит тихая, размеренная жизнь. Печаль закралась в ее сердце, но она не подала виду.

— Даже не знаю. У меня полно дел. Пожалуй, я сообщу тебе.

Морган кивнул.

— Я остановился в «Уайте» под своим именем, не указывая «О'Нил». Не хотелось бросать на тебя тень.

Фейт вздохнула свободнее. Она знала, что он не станет намеренно портить ей жизнь, но Морган обладал вспыльчивым нравом и сильной волей. Пожелай он утвердиться в своих правах, превратил бы ее жизнь в настоящий ад. Но он не станет этого делать, и Фейт была благодарна судьбе.

— Я знаю, ты не будешь мне вредить, Морган, но прошло столько времени… — Она запнулась, подыскивая нужные слова.

— Нет нужды говорить об этом, малышка. Я понимаю, что вел себя как последний подонок, и ты охотно избавилась бы от меня, но у нас есть ребенок. Придется нам что-нибудь придумать.

— Да, конечно. — Фейт тупо смотрела вслед Моргану, когда он вышел из комнаты.

Значит, он приходил из-за ребенка, а не ради нее. Ей следовало бы радоваться, но слезы заструились по щекам. Он даже не пытался коснуться ее, не выразил желания остаться. Видимо, все, что было между ними, умерло. В сущности, она всегда это знала, но в глубине души все еще теплилась надежда. Потребуется немало времени, чтобы оправиться от этого удара.

Первое, что Фейт услышала на следующий день, — это похвалы французу, исходившие от молодого адвоката, с аппетитом поглощавшего завтрак. Она не сразу поняла, что речь идет о Моргане. Появившийся из кухни Эктон, услышав их разговор, поинтересовался, что привело столь знатного джентльмена в Уильямсберг. Фейт недоверчиво уставилась на него и поспешно отвернулась, когда мужчины начали строить догадки о прошлом Моргана.

При желании Морган мог привлечь внимание любой женщины и вызвать интерес у любого мужчины. В нем было нечто таинственное и недоступное, что интриговало окружающих, а когда он начинал говорить, любопытство лишь возрастало. Он обладал даром красноречия. Но проклятая гордость помешала ему преуспеть в жизни. Почему же он предпочел стать разбойником?

Впрочем, это ее не касается. Или касается? Она не может допустить, чтобы отца ее маленького Джорджа повесили. Если Морган намерен предъявить права на сына, придется ему изменить свой образ жизни. Фейт не представляла, как заставить его взяться за ум, но не сомневалась, что сделает это. Другого выхода нет. Ради себя она не стала бы даже пытаться, но ради сына, если потребуется, вывернет Моргана наизнанку.

Приняв решение, Фейт с удвоенной энергией взялась за свои обычные дела. Она назначит Моргану встречу и без обиняков скажет, что он должен найти себе честное занятие, если намерен остаться здесь. Разумеется, он тут же исчезнет. Что ж, так будет лучше для него, для нее и для сына. Она его больше не интересует, а сыну его пребывание здесь не принесет ничего, кроме вреда. Жестоко, конечно, требовать, чтобы Морган отказался от собственного сына, но разве не жестоко было с его стороны отказаться от нее? Она заплатила высокую цену, теперь его очередь платить.

Фейт никогда не была мстительной и, тем не менее, все утро настраивала себя против Моргана. Он должен уехать! Однажды он уже разрушил ее жизнь, и она не позволит ему сделать это еще раз.

В полдень, после того как постояльцы разошлись по своим делам, а малыш заснул, Фейт отправила Моргану записку, сообщив, что сможет уделить ему время во второй половине дня. Она не ожидала, что он сразу же явится. Она уже знала, что он завтракал с главой палаты и получил приглашение выступить перед ее членами с докладом, касавшимся некоторых решений британского парламента. Каким же надо быть мошенником, чтобы изображать джентльмена перед этими доверчивыми людьми!

Впрочем, если верить словам Моргана, по происхождению он принадлежит к привилегированному классу и, возможно, за несколько месяцев, проведенных в лондонском обществе, получил некоторое представление о законах, управляющих жизнью колоний. Нельзя обвинять человека, не дав ему оправдаться, но Фейт была настроена решительно и не собиралась проявлять терпимость.