Женщины

– Что?

– Я УХОЖУ!

– Нет!

Я развернулся и с треском вылетел за дверь. Дошел до «фольксвагена» и увидел пакет с помидорами и огурцами, который забыл.

Я подобрал его и вернулся по дорожке. Мы встретились.

Я сунул ей пакет:

– На.

Потом повернулся и пошел.

– Ты мерзкая мерзкая мерзкая сволочь! – орала она мне вслед.

Она швырнула пакетом в меня. Тот ударился о середину спины. Сара развернулась и вбежала в дом. Я посмотрел на помидоры и огурцы, разбросанные по земле в лунном свете. На какой-то миг подумал: может, подобрать? Потом повернулся и ушел.

93

Удалось сделать чтения в Ванкувере, 500 долларов плюс за билет и проживание. Спонсор, Барт МакИнтош, дергался насчет пересечения границы. Я должен был лететь в Сиэттл, он меня там встретит, и мы переедем на ту сторону на его машине, потом, после чтений, я уже сяду на самолет из Ванкувера в Л.А. Я не совсем понял, что всё это означает, но сказал ладно.

И вот я снова в воздухе и пью двойную водку-7. Сижу с коммивояжерами и бизнесменами. У меня с собой маленький чемоданчик с запасными рубашками, исподним, чулками, 3 или 4 книжками стихов – а также отпечатанные на машинке 10 или 12 новых стихов. И зубная щетка с пастой. Смешно ехать куда-то, чтобы тебе заплатили за то, что прочел стихи. Мне это не нравилось, и я никогда не мог избавиться от мысли, насколько это глупо. Пахать, как мул, пока не стукнуло полтинник, на бессмысленных, низких работах – и вдруг неожиданно запорхать по всей стране этаким оводом со стаканом в руке.

МакИнтош ждал меня в Сиэттле, и мы сели к нему в машину. Поездка оказалась хорошей, поскольку ни он, ни я слишком много не болтали. Литературный вечер финансировался частным лицом – я предпочитал такие чтения тем, за которые платил университет. Университеты напуганы; среди всего прочего, они боятся поэтов из низов, но, с другой стороны, им слишком любопытно, чтобы проморгать такого.

У границы ждать пришлось долго: скопилась сотня машин.

Пограничники просто-напросто оттягивались. Время от времени они выдергивали из ряда какую-нибудь колымагу, но ограничивались одним-двумя вопросами и махали народу: проезжайте. Я не понимал паники МакИнтоша по поводу всей этой процедуры.

– Мужик, – сказал он, – мы прорвались!

Ванкувер лежал недалеко. МакИнтош остановился перед гостиницей.

Выглядела она хорошо. У самой воды. Мы получили ключ и поднялись. Приятный номер с холодильником, и – спасибо какой-то доброй душе – в холодильнике стояло пиво.

– Возьми одно, – сказал я.

Мы сели и присосались к пиву.

– Крили был здесь в прошлом году, – сказал он.

– Вот как?

– Это что-то вроде кооперативного Центра Искусств, он самоокупаемый. У них большие членские взносы, помещение снимают и вс такое. Твое шоу уже все распродано. Силверс сказал, что мог бы кучу денег заработать, если б задрал цену на билеты.

– Кто такой Силверс?

– Майрон Силверс. Один из Директоров.

Мы добрались до скучной части.

– Я могу повозить тебя по городу, – предложил МакИнтош.

– Не стоит. Я и пешком могу.

– Как насчет пообедать? Контора платит.

– Бутерброда достаточно. Я не голоден.

Я прикинул, что если выманить его наружу, то смогу его бросить, когда поедим. Не то, чтобы он нехорош – просто большинство людей меня не интересует.

Мы нашли место в 3 или 4 кварталах. Ванкувер – очень чистенький городок, и у людей нет во внешности жсткости большого города. Ресторан мне понравился. Но когда я заглянул в меню, то заметил, что цены там процентов на 40 выше, чем в моем районе Л.А. Я съел бутерброд с ростбифом и выпил еще одно пиво.

Хорошо оторваться от Штатов. Настоящая разница. Женщины выглядят лучше, всё ощущается спокойнее, менее фальшиво. Я доел бутерброд, затем МакИнтош отвез меня назад в гостиницу. Я расстался с ним у машины и поднялся на лифте к себе. Принял душ, одеваться не стал. Стоял у окна и смотрел вниз, на воду. Завтра вечером всё окончится, я получу их деньги и к полудню снова окажусь в воздухе. Жалко. Я выпил еще 3 или 4 бутылки пива, затем лег в постель и уснул.

Они привезли меня на чтения на час раньше. Там стоял и пел молоденький пацанчик. Пока он пел, публика, не переставая, разговаривала.

Звякали бутылки; хохот; хорошая пьяная толпа; как раз мой народ. За сценой мы выпили – МакИнтош, Силверс, я и парочка еще кого-то.

– Ты – первый мужчина-поэт, который к нам попадает за последнее время, – сказал Силверс.