Непорочная

— Пожалуйста, бросьте мне полотенце, — попросила Фейт. — Опять разболелось колено, — пробормотала она, с трудом поднимаясь на ноги.

Адриан кинул ей полотенце и, залпом осушив стакан, поставил его на стол.

— Где же вы будете работать? — спросила Фейт, вытирая руки. Она вдруг поморщилась и снова опустилась на пол.

— У меня есть друг, гончар… Ему нужен человек, что бы расписывать керамику.

Адриан уже не раз давал себе слово, что больше не станет заниматься семейным ремеслом, но сейчас у него не было другой работы, так что пришлось смириться…

— Вы умеете наносить узоры? — оживилась Фейт.

Адриан невольно нахмурился; у него никогда не хватало терпения расписывать тарелки — подобная работа по чему-то казалась ему ужасно скучной. Но все же это было лучше, чем мыть посуду в баре.

Пожав плечами, он проговорил:

— Друг обещал платить каждый день, так что у нас будут деньги на еду и на бензин. Я могу работать ночью, поэтому с понедельника мы снова займемся банками.

Фейт кивнула. Немного помолчав, сказала:

— Я нашла карту Шарлотта и телефонную книгу, пока убирала здесь. И составила список банков вдоль основных маршрутов Тони.

Заметив, что Фейт пытается встать, Адриан подал ей руку. Ее прикосновение обожгло, как горячие угли.

«Возьми себя в руки, успокойся, — говорил он себе. — Ясно, что она возбуждена так же, как и ты, но это ничего не значит, вернее, ты не должен придавать этому значение». Было совершенно очевидно: если они все же не вы держат и поддадутся импульсам, то будут заниматься любовью до умопомрачения, наверняка даже недели не хватит. А ведь ему нельзя терять время…

Стараясь не смотреть на Фейт, он сказал:

— Мы начнем с понедельника. А пока нам нужны на личные, поэтому я сказал Рексу, что приду уже сегодня.

— Рекс? — удивилась Фейт. — Неужели и в наши дни люди называют своих детей Рексами?

Адриан улыбнулся:

— Его настоящее имя Ральф, но ему кажется, что Рекс звучит гораздо лучше.

Фейт налила себе апельсинового сока. Выпив сок, поставила стакан в раковину.

— Поешьте перед тем, как уходить, — сказала она. — Возможно, хлопья вам не нравятся, но они очень полезны.

Он посмотрел на Фейт и усмехнулся. Ему давно уже никто не говорил, что есть и когда, — во всяком случае, последние четыре года. И вот теперь эта женщина вдруг взялась поучать его…

Адриан взял чашку с хлопьями и снова взглянул на Фейт.

— Заприте тщательно дверь и не открывайте никому, пока я не вернусь.

Она с улыбкой кивнула:

— Да, конечно… Так и сделаю.

Адриан нахмурился. Ему почему-то не понравилась ее улыбка.

— А вы займетесь банковскими письмами, не так ли?

— Письма — это работа на пятнадцать минут. — Фейт прислонилась к шкафу и скрестила на груди руки. — Вы действительно думаете, что я собираюсь все время сидеть взаперти?

— Но ведь вас ищет этот мерзавец! — взорвался Адриан. — Тот, который угрожал ножом вашей подруге!

Фейт в раздражении передернула плечами.

— Я прекрасно могу себя защитить. Я постоянно твержу вам об этом, но вы не слушаете. И вы ошибаетесь, если считаете меня своей собственностью, Куинн. Я не буду вашей узницей, вам понятно?

О… он прекрасно ее понял. Понял, что мог бы прямо сейчас обнять ее и целовать до тех пор, пока у нее голова не закружится. А потом они оба оказались бы на полу. Но ему не нужны лишние проблемы, и он не собирается попусту терять время.

Адриан тяжко вздохнул. Пристально глядя на Фейт, проговорил:

— Вы напрасно упрямитесь. Помните, вам нельзя вы ходить отсюда.

Она снова передернула плечами.

— А вы, Куинн, напрасно считаете, что я так глупа… — Он досадливо поморщился.

— Фейт, имейте в виду, я — не Тони, у меня нет терпения спорить с вами. Скажите, вам не приходило в голову, что у этого мерзавца, возможно, есть пистолет? Как вы намерены защищаться?

— Это моя забота, а не ваша. — Адриан отставил чашку с хлопьями.

— Но если с вами что-нибудь случится… Это будет на моей совести всю оставшуюся жизнь, — пробормотал он сквозь зубы.

— Куинн, запомните хорошенько, — Фейт легонько ударила его ладонью по лбу, — я… я не ваша, вот так-то. Мы можем временно жить под одной крышей, но это абсолютно ничего не значит. Мы можем временно заниматься… нашей общей проблемой, но это вовсе не означает, что у нас есть еще что-то общее. У меня — моя собственная жизнь, и я живу так, как мне нравится. И запомните, — она снова стукнула его по лбу, — я не позволю…