Падение титана, или Октябрьский конь

«Она права, — подумала Кальпурния. — Он остается в Общественном доме только накануне собраний сената, которые начинаются на рассвете. Остальное время он там, с ней. Я ревную, а я это ненавижу. И ее ненавижу, но его я люблю».

— Царица, — спокойно сказала она, — очень сведуща в вопросах государственного управления. Он говорит, что они обсуждают законы и политические проблемы. Вряд ли у них остается время на что-то еще.

— Ты хочешь сказать, что он имеет наглость говорить о ней с тобой? Со своей законной женой? — не веря ушам, изумилась Порция.

— Да, и довольно часто. Вот почему я не очень-то беспокоюсь. Цезарь нисколько не изменился ко мне. Я его жена. В лучшем случае она его любовница. Хотя, — с легкой завистью добавила Кальпурния, — я очень хотела бы увидеть мальчика.

— Отец говорит, он красивый, — сказала Марция и нахмурилась. — Любопытно то, что сын Атии, Октавий, ненавидит царицу и отказывается верить, что этот ребенок от Цезаря, хотя мой отец утверждает, что он очень похож на него. Октавий называет ее царицей зверей из-за ее богов, у которых звериные головы.

— Октавий просто ревнует к ней, — сказала Порция.

Кальпурния очень удивилась.

— Ревнует? Но почему?

— Я не знаю, но мой Луций знаком с ним по тренировкам на Марсовом поле. Он говорит, что Октавий не делает из этого секрета.

— Я не знала, что Октавий и Луций Бибул — друзья, — сказала Марция.

— Они ровесники, им по семнадцать лет, а Луций один из немногих, кто не высмеивает Октавия, когда тот приходит на тренировки.

— А почему кто-то должен высмеивать его? — удивилась еще раз Кальпурния.

— Потому что у него астма. Мой отец, — продолжала Порция, преобразившись при одной мысли о своем знаменитом родителе, — говорил, что Октавия нельзя винить. Он уже наказан богами. И мой Луций согласен с ним.

— Бедный мальчик. Я и не знала, — сказала Кальпурния.

— Я живу в этом доме, я знаю, — мрачно сказала Марция. — Бывают случаи, когда Атия боится его потерять.

— Я все равно не понимаю, почему он должен ревновать к Клеопатре! — сказала Кальпурния.

— Потому что она украла у него Цезаря, — ответила Марция. — Цезарь проводил с ним много времени, пока не появилась царица. Теперь он о нем совершенно забыл.

— Мой отец, — протрубила Порция, — осуждал ревность. Говорил, что она разрушает душевный покой.

— Я не думаю, что мы очень уж ревнивы, но никто из нас не может похвастать душевным спокойствием, — сказала Марция.

Кальпурния подхватила с пола котенка и поцеловала его лоснящуюся маленькую головку.

— У меня такое чувство, — сказала она, прижавшись щекой к круглому меховому животику, — что царица Клеопатра тоже не знает покоя.

Ее догадка была близка к истине. Узнав, что Цезарь убывает в Испанию, чтобы подавить там восстание республиканцев, Клеопатра не на шутку встревожилась.

— Но я не могу жить тут без тебя! Я запрещаю тебе покидать меня!

— Я посоветовал бы тебе вернуться домой, но осенью и зимой море между Италией и Александрией непригодно для путешествий, — сказал Цезарь, стараясь сохранять ровный тон. — Потерпи, любовь моя. Кампания будет недолгой.

— Я слышала, что у республиканцев тринадцать легионов.

— Думаю, так оно и есть.

— А ты распустил всех солдат, оставив себе только два.

— Пятый, «Жаворонок», и десятый. Но Рабирий Постум, который опять согласился быть моим praefectus fabrum, набирает рекрутов в Италийской Галлии. Очень многим парням там уже надоело бездельничать, и они вновь готовы служить. У меня будет восемь легионов, достаточно, чтобы побить Лабиена, — сказал Цезарь, наклонился и с удовольствием поцеловал ее.

Но она продолжала сердиться. Надо менять тему.

— Ты просмотрела результаты переписи? — спросил он.

— Просмотрела. Она превосходно проведена, — ответила Клеопатра, отвлекаясь. — Когда я возвращусь в Египет, то проведу такую же перепись. Меня поражает, как тебе удалось заставить тысячи человек ходить от дома к дому.

— Люди любят совать нос в чужие дела. Их только надо научить, как справляться с теми, кому не нравятся всяческие вопросы.

— Твоя гениальность потрясает меня. Ты делаешь все так результативно, так быстро. Нам за тобой не угнаться.

— Продолжай делать мне комплименты, и моя голова скоро не войдет в твои двери, — беспечно сказал он и нахмурился. — По крайней мере, твои комплименты искренние. Ты знаешь, что эти идиоты воздвигли в портике Юпитера Наилучшего Величайшего?