Флоузы

— Мне показалось, что он употреблял его в мужском роде, — вставил доктор Мэгрю. — Могу поклясться, что он сказал «набить его».

Таглиони тоже мог бы в этом поклясться, но пуля у него во рту в сочетании с грязным платком Додда была не только омерзительна на вкус, но и не давала дышать, а потому его мысли были уже далеко от спорящих. Лицо его из мертвенно-бледного постепенно становилось черным. Локхарт в дальнем углу зала разминался, отрабатывая удары плеткой на фигуре в рыцарских доспехах, и вся комната была наполнена звоном железа. Этот звук напомнил Балстроду о необходимости блюсти высокую профессиональную честь.

— Я все еще не убежден, что нам следует начинать эту часть процедуры, не определив предварительно точного значения формулировки «пока его жизнь не повиснет на ниточке», — сказал он. — Может быть, стоило бы спросить у самого мистера Флоуза, что именно он имел в виду, когда оговаривал это условие.

— Сомневаюсь, чтобы от него можно было получить сейчас разумный ответ, — сказал Додд, быстро прикидывая в уме, на какой кассете может быть записано хотя бы что-то близкое к ответу на подобный вопрос. Но его спас доктор Мэгрю, обеспокоенный тем, что Таглиони чернел на глазах.

— Надо бы дать вашему отцу немного отдышаться, — сказал он Локхарту. — Клятва Гиппократа, которую я давал, не позволяет мне оставаться равнодушным при виде смерти от удушения. Конечно, если бы это была процедура повешения…

Додд вынул у Таглиони изо рта платок и пулю, и итальянец немного пришел в себя, цвет его лица стал более или менее нормальным. Одновременно он обрел и дар речи и начал громко, энергично кричать и доказывать что-то по-итальянски. Однако его усилия оказались напрасными. Балстрод и Мэгрю, не слыша друг друга из-за его криков и потому будучи не в состоянии продолжать ранее начатую дискуссию, повернулись и вышли в сад, не скрывая своего отвращения к Таглиони.

— На мой взгляд, подобная трусость заслуживает всяческого презрения, — сказал Балстрод. — Впрочем, итальянцы очень плохо воевали в эту войну.

— Это так, но сейчас нам от этого не легче, — ответил доктор Мэгрю.

— Однако как человек, способный испытывать сострадание даже к такой скотине, я бы предложил, чтобы мы действовали в строгом соответствии с завещанием и выпороли бы этого негодяя так, чтобы жизнь его повисла на ниточке.

— Но… — начал было Балстрод, однако Мэгрю уже повернулся, возвратился в банкетный зал башни и сквозь стоявший там грохот пытался что-то сказать Додду. Додд вышел из зала и через пять минут вернулся с линейкой и карандашом. Мэгрю взял то и другое и подошел к Таглиони. Поставив линейку примерно на дюйм выше его плеча, доктор нанес на стену карандашом метку, а потом проделал то же самое еще в нескольких местах справа и слева от итальянца, соединив затем полученные метки одной линией так, что позади Таглиони на оштукатуренной стене возник его силуэт.

— Кажется, я все сделал абсолютно точно, — с гордостью заявил он. — Локхарт, мальчик мои, можешь начинать. Выпори этот силуэт, и это станет строжайшим, вплоть до каждой буквы, выполнением условий завещания твоего деда^[25].

Локхарт подошел, размахивая плеткой, но в этот момент Таглиони сам исполнил требования завещания: он соскользнул вниз по стене и молча повис на своих кандалах. Локхарт с нескрываемой досадой глядел на него.

— Почему у него такой странный цвет лица? — спросил он. Доктор Мэгрю открыл свою сумку и достал стетоскоп. Через минуту он покачал головой и констатировал, что Таглиони мертв.

— Вот и решение нашего спора, — сказал Балстрод. — Но что же, черт побери, нам теперь делать?

Пока что, однако, всем было не до ответа на этот вопрос. Из дому донеслись вдруг ужасающие крики. Миссис Флоуз сумела-таки освободиться и, судя по ее воплям, увидела, что осталось от ее покойного мужа. Маленькая группа людей, находившихся в зале башни, слышала — за исключением Таглиони — как эти крики сменились ненормальным смехом.

— Будь проклята эта сука, — выругался Додд, рванувшись к двери, — и как я позабыл, что ее нельзя так долго оставлять одну! — И он бегом устремился через двор в дом. Локхарт и два старейших друга его деда последовали за ним. Войдя в дом, они увидели, что на верхней площадке лестницы стояла миссис Флоуз, а под лестницей корчился Додд, обеими руками держась за пах.

— Хватай ее сзади, — посоветовал он Локхарту, — спереди она не дается.

---